Дело и том, что неподалёку жила тётя Паша, которая была своего рода знаменитостью. Эта крепкая, как боровик, бабушка была самым старым человеком в их районе, и ребята пытались сделать из неё свою подшефную. Но тут, как говорят, нашла коса на камень.
Тётя Паша щедро угощала ребят двадцатью сортами варений, но от коллективного мытья посуды и художественного чтения газеты вслух решительно отказывалась. И ещё была у неё странность — эта древняя старушка страдала религиозными предрассудками.
Надо же! Сохранилась с доисторических времён одна набожная старушка, и именно в их зоне пионерского действия! Это было уже просто ЧП! Третье звено ломало голову: как сделать её нормальным человеком?
Ребята даже советовались с дворником дядей Гришей.
— Эх, не верит она ни во что! — сказал тот. — Ни в бога, ни в чёрта! Просто наша бабуся с норовом. Ей долбят «Бога нет!» А она: «Знай, есть!» Ей — «брито», они «стрижено».
Вот эту-то тётю Пашу и должен был Тимур поздравить — сегодня ей исполнялось девяносто два года!
К счастью, дверь в бабушкину квартиру была приоткрыта, и Тимур, натянув «невидимку», чтобы сделать сюрприз особенно эффектным, нырнул а коридор.
В это время тётя Паша, не довязав рукав свитера, сладко дремала в своем кресле.
Сунув букет в вазу на столе, Тимка начал действовать.
«Куда бы мне пристроить Суворова» думал он, оглядывая стены, и вдруг за метил: в углу висела большая икона.
«Ага! Повесим нашу картину рядышком. Пусть сравнивает бабуся! Прежде всего, надо человеку привить хороший вкус, а потом уже бороться с предрассудками».
Не раздумывая дольше, Тимка принялся за дело. Но только он забрался на табуретку, как обнаружил, что железное ушко, на котором держится икона, наполовину оторвалось и вот-вот отскочит Хотя Тимур и не питал к святому никаких нежных чувств, совесть требовала помочь тёте Паше.
— Придётся починить, — пробормотал он и осторожно стал снимать икону — молоток и гвозди лежали в передней. Как раз в эту минуту Пелагея Захаровна приоткрыла глаза и обомлела: Евстафий Великомученик, тридцать лет безропотно провисевший в своём углу, медленно сползал вниз но стене, пуская зайчиков золотым ореолом.
— Батюшки, святы! — ахнула тетя Паша. — Чего это он задумал? Не снится ли мне, старой, такое наваждение! — Бабка кольнула себя спицей в коленку. — Нет, на чувствительно! Снится, значит! Так. Так… — И старушка с живейшим интересом стала наблюдать, что будет дальше.
Тем временем святой Евстафий, искоса поглядывая на хозяйку, бочком пробирался вдоль стенки.
