, которая была составлена в августе. Генерал Мерсье выступил со своеобразным заявлением, вообще перечеркивающим весь обвинительный акт: «Я думаю, что майор Д'Ормешвилль в своем докладе ошибся, отнеся бордеро к другой дате, а не к августу. Труды Мадагаскарской комиссии не могли иметь в то время никакого значения, а доклад этой комиссии был окончен лишь 20 августа»
[61]. В будущем офицеры-артиллеристы докажут, что в бордеро имелись выражения, которые артиллерийский офицер Дрейфус просто не мог употребить. В бордеро имелась фраза: «Я отправляюсь на маневры», но выяснилось, что Дрейфус не только не был на маневрах, но точно знал, что он на них не будет. Кроме того, так не говорят по-французски, и это тем более странно в устах такого образованного человека, как Дрейфус.
Бордеро написано на совершенно необычной бумаге «пеллюр» – напоминающей кожу, с желтоватым оттенком, разграфленной во всех направлениях. Особый характер этой бумаги обратил на себя внимание следователей. Они ее усиленно ищут у Дрейфуса и у людей, с которыми он вел переписку. Но напрасно. Дрейфус никогда не употреблял подобной бумаги. Осталась одна экспертиза почерка. Соотношение голосов экспертов – 3: 2 в пользу авторства Дрейфуса. (В будущем один из экспертов признается, что Дрейфус не автор бордеро, второй будет исключен из числа судебных экспертов, и останется один Бертильон, который на последующих процессах будет выступать со следующими заявлениями: «Чтобы остаться верными научному методу, мы ограничиваемся заключением, что дело обстоит так, будто Эстерхази учился писать, взяв за образцы неправильную орфографию из «Matin»[62]. В беседе со своим кузеном он был более откровенен: «Я уверен, что там рука Эстерхази. Это подставной человек жидовской шайки»[63].) Организаторы процесса понимают, что обвинение разваливается, что данных нет, и судьи могут выйти из повиновения. Анри во время заседания суда прибегает к мелодраматическим эффектам. Он просит, чтобы его вызвали в суд в качестве свидетеля, и заявляет: «Я слышал от уважаемой особы, что один офицер второго бюро изменник, этот офицер – вот он»[64], – и указал на Дрейфуса.
Офицер Генерального штаба Ж. Пикар после суда вспоминал: «Можно было подумать, что означенная личность выдала Дрейфуса, что было неправда. Эта личность, которому я за его услуги платил 1800 франков, всего лишь сказала Анри, что иностранные военные атташе имеют во втором бюро друзей, которые доставляют им секреты!»
