— Там сейчас люди фон Прюлля отираются, — сказал Бек, услышав что Графенау мы проезжали. — Что они там забыли, не знаю, да и знать не хочу, сказать по чести. Делать им тут у нас, как по мне, нечего.
И тут Альберт не выдержал — выложил всю историю с похищением баронессы фон Майхоффен и всеми его последствиями, имеющими место на текущий момент. Мы с доктором недовольно переглянулись, но это единственное, что здесь и сейчас можно было сделать.
Ротмистр Бек задумчиво пожевал губами, медленно переложил несколько бумажек на столе и веско сказал:
— По службе я пока никаких сообщений и указаний на сей счет не получал. Поэтому так: я велю записать ваше обращение ко мне, вы его подпишите, но дату ставить пока не будем. Иначе мне придется подать это наверх, а оттуда все спустится в том числе и фон Прюллю. А я тем временем подумаю, что тут можно сделать. Вы где остановиться собираетесь?
— В Хютенхофе, — ответил доктор.
— У Пастера, значит, — усмехнулся ротмистр. — Хорошее место. Если что, буду знать, куда за вами послать.
Ну да, как и говорил фон Штеккен — и помощи особой нет, и помех не просматривается. Впрочем, и так куда лучше, чем оно было в Пассау.
Официальная часть на том и закончилась, мы отправились дальше и уже вскоре оказались на месте. Выглядел постоялый двор Хютенхоф солидно и основательно. Тщательно выбеленные стены двухэтажного каменного дома с мансардой, балконы, на деревянных оградах которых теснились самые разнообразные цветы, вымощенный камнем двор с большой конюшней и менее крупными, но столь же серьезными хозяйственными постройками, которые язык не поворачивался назвать сараями — все говорило о том, что дело процветает, а следовательно, и гостей здесь ждут комфорт, уют и спокойствие.
Такая же солидная основательность бросалась в глаза и внутри — массивная мебель, кованые люстры, на крепких цепях подвешенные к толстым брусьям под потолком, белоснежные льняные скатерти с вышивкой, опрятно одетая прислуга. Большая зала на первом этаже, судя по мебели, одновременно служила холлом и столовой. Особого многолюдья не наблюдалось, и очень юная, однако же здоровая как лошадь, девица откровенно скучала за стойкой. Впрочем, нас она увидела быстро и сразу же включила радушную улыбку.
— Что угодно господам? — поинтересовалась она.
— Для начала, нам нужен хозяин. У нас для него письмо, — ответил доктор Грубер.
Юная лошадка резво ускакала за дверь и не прошло полминуты, как вернулась с солидным, под стать заведению, усачом.
