— А «боярич» означает сына боярина, — пояснил я.
— О! Я понял! — обрадовался фон Шлиппенбах. — Но у нас сын графа — тоже граф, так что мы с вами в равных титулах! Не желаете ради такого случая рейнского игристого?
Я прикинул и понял, что отвертеться никак не получится, а потому пожелал. Не прошло и часа, как мы уже были на «ты», граф стал для меня просто Альбертом, а я для него Алексом. За это время я успел узнать, что Альберт является студентом того же Людвиго-Максимилиановского университета, что учится он на юридическом факультете и мечтает о карьере полицейского чиновника, что ему девятнадцать лет, что сам он из Пруссии, что вообще-то он начал учиться в Геттингенском университете и через какое-то время собирается туда же вернуться, а в Мюнхене он исключительно ради лекций и семинаров профессора Фогеля, и что раз уж он, Альберт, отвлек меня от похода в университет для записи в студенты, то не поздно будет сделать это и завтра с утра.
А потом Альберт вывалил на меня целый ворох информации об университетской жизни. Знаете, если бы мне заранее подсунули рекламные материалы о Мюнхенском Людвиго-Максимилиановском университете и даже если бы эти материалы имели вид толстенного и неподъемного фолианта, в них наверняка не нашлось бы и половины того, что я узнал от своего соседа. Причем Альберт упор делал не на то, о чем написали бы в такой рекламе, а на неофициальную, но крайне интересную часть студенческой жизни. Он рассказывал о гласных правилах и негласных обычаях студентов, о том, как ладить с профессорами, что и почему профессура любит и не любит, как вести себя с университетскими чиновниками… В общем, целая кладезь премудрости, пусть и не все удалось запомнить. Ну да теперь-то, если что, есть у кого спросить.
После сытного и вкусного обеда Альберт сумел-таки подбить меня еще на одну бутылку. Я этим делом и в прошлой-то жизни не особо увлекался, и здесь старался не привыкать, но тут не сдержался. В результате к вечеру я был уже никакой, кое-как выпроводил соседа и отключился. Проснувшись уже ночью, обнаружил на столе ужин и кое-как его употребил. Какая-то добрая душа, видимо, все та же Анна, вместо одного стакана минералки поставила два, не иначе, предвидела, что с перепою мне захочется воды. Хорошая девочка, что тут скажешь…
— О, какая необычная сабля!
С утра я успел привести себя в порядок и занялся окончательной разборкой вещей, за каковым занятием Альберт меня и застукал. Он что, так и дальше собирается заходить ко мне когда ему вздумается? Хорошо, я хоть штаны надел… Надо, пожалуй, будет нанести ранний визит и ему. Посмотрим, в чем я его застану и хватит ли ему такого ответного хода, чтобы сделать выводы. Хватит — хорошо, не хватит — придется как-то словами объяснить, что с ранья я гостям не сильно рад.
