Весна. Распустилась черемуха. Бабушка говорит, что у нее теперь одна мечта — увидеть, как Федя заседает в своей камере с золотой цепью на шее. Все улыбаются ласково, подшучивают над бабушкой, а я с уважением посматриваю на дядю Федю. И стараюсь представить себе его в золотой цепи, которая кажется мне похожей на цепочку от часов.
Часто дела у деда шли плохо. Однажды мама, совсем еще девочкой, узнала из разговоров старших, что они накануне разорения. И в воскресенье, когда вся семья была в церкви, мама стала молиться со всей верой и со всей силой, на какую она была способна. Она плакала молясь. И дня через два дед выиграл по займу, кажется, тысячу рублей. И мама верила, что деньги эти были даны по ее молитве.
Однажды мама, тогда еще совсем девочка, заметила, что дед грустен. И она подошла и приласкалась к нему. Это его глубоко тронуло. И он часто напоминал уже взрослой маме этот случай. Он все удивлялся: как могла Маша понять, что отцу так грустно.
И еще часто вспоминала мама, как однажды, когда дети, уже взрослыми людьми, собрались на даче в Рюминой роще и сидели, весело болтая, за вечерним чаем, дед, устроившись поодаль, глядел на них всех печально — печально. И мама решила, что старик думает: вот сколько сил я потратил на то, чтобы вырастить их, выучить, вывести в люди. А из них ничего не вышло.
«Ничего не вышло!» То есть, они не стали знамениты. Вот в чем сходились и Шелковы и Шварцы — в мечте о славе. Но, правда, мечтали они по — разному, и угрюмое Шелковское недоверие к себе, порожденное мечтой о настоящей славе, Шварцам было просто непонятно. Недоступно.
«Ничего не вышло!» Сколько раз я слышал эти слова!
«Из тебя ничего не выйдет! Из таких людей ничего не выходит! При таком воспитании из мальчика ничего не выйдет!» Людей, из которых вышло нечто, я ни разу не видел. Они жили обычно в Москве, изредка — в Петербурге, и я с самого раннего возраста испытывал к ним почтение, близкое к религиозному.
Больше всего огорчало Шелковых, что ничего не вышло из Коли. Он был и скульптор, и на все руки мастер, и живой человек, понимавший все — все. Мама, во всяком случае, дружила с ним больше, чем со всеми братьями. Об этом я сужу еще и потому, как я его любил, отражая мамину любовь. Но любил я его и потому, что ждал от него всяческих чудес. И он никогда не обманывал меня. То он показывал мне коробочку, в которой, как живые, повинуясь движениям его пальцев, плясали красные ягоды шиповника. То он звал меня торжественно в темный дачный коридор и там среди лета показывал зиму. Яркий свет озарял вдруг до сих пор ничем не примечательное пространство под лестницей. Там стоял теперь Снегур с метлой в руках, и глаза его светились. Кто- то съезжал с горки на санях. И с неба валил снег, и сестры Шелковы хлопали в ладоши — восхищались. И я хлопал в ладоши, и только бабушка ворчала, говорила, что Коля своими бенгальскими огнями сожжет дачу.
