(«легкий и тяжелый»).
Идеи государственного вмешательства в экономическую жизнь вызревали в Китае постепенно. В. М. Штейн писал: «Мы видели, таким образом, что идеология экономического выравнивания прошла в своем развитии три этапа: Мэн-цзы, «Чжоу ли» и Сыма Цяня — Ли Куя. На последнем этапе эта идеология сплетается с новыми идеями «Гуань-цзы», которые ведут еще дальше — к мысли о всеобщей стабилизации хозяйства. Переход от второго к третьему этапу — это, в сущности, не простая эволюция мысли. Именно в этот период, в обстановке острого столкновения идеологий, экономическое мировоззрение китайцев делает огромный скачок вперед. В процессе идеологической борьбы рождается более или менее законченная (конечно, по масштабу своего времени) система экономических понятий и вырабатывается продуманная терминология» [17, с. 175]. Столь же высоко оценивают этот этап развития экономической мысли и практики в ханьском Китае авторы «Истории экономической мысли», которые пишут: «Характерно, что податная [51] система была использована для концентрации в руках государства огромного количества продуктов, а воздействие на рынок проектировалось в очень широких масштабах, с использованием сложной организации и экономических резервов колоссальной империи. Оно сопровождалось гибким маневрированием и преследовало далеко идущие цели.
Перед лицом столь грандиозных мероприятий кажутся ничтожными законодательные акты Диоклетиана (243-314) по регулированию торговли, хотя его эдикт о ценах вновь и вновь привлекает внимание историков. Несравненно более скромный характер имели и мероприятия, проводившиеся в эллинистическом Египте с целью монополизации государством отраслей промышленности и торговли (например, маслом). Экономическая мысль древнего Китая шла впереди и ставила более решительно актуальные в то время проблемы о взаимоотношениях натурального и товарного хозяйства, пределах и формах активного вмешательства государства в экономику, относительно роли государственной монополии и пресловутой «частной инициативы», этого кумира буржуазных экономистов» [8, с. 30].
Что касается широты постановки экономических вопросов, и в частности государственного регулирования хозяйства, то в труде Гуань-цзы, в главах Пинчжунь шу и Хочжи чжуань у Сыма Цяня, в главе Шихо Чжи у Бань Гу и в Янь-те лунь действительно ставится много интересных и важных вопросов. Однако практическое осуществление этих идей встречало, как показывают трактат Сыма Цяня и другие источники, самое упорное сопротивление. Частые смены валюты, формы и веса монет вели к неразберихе, к скачкам в ценах, и только полная монополия государства на эмиссию денег смогла постепенно стабилизировать положение в этой области. Сложную борьбу вызывали предложения и практика проведения монополии на соль и железо. Когда император принял предложение о введении этой монополии, то он решил поставить во главе ее тех чиновников, «кто до этого разбогател на [производстве] железа и [добыче] соли», но эти люди, как показала практика, продолжали обогащаться, теперь уже на государственной ниве. Да и сама монополия не принесла ощутимых благ народу, как через несколько лет докладывал Бу Ши (правда, противник этих мер): «Право государственной власти на добычу соли и производство железа создавало неудобства [для населения], которое страдало от плохого качества железных орудий, высоких цен, а временами власти даже силой заставляли народ покупать все продаваемое [казной]». Таким образом, от провозглашения идей вмешательства государства в экономику до практического их осуществления было весьма далеко. Их реализации сопротивлялись государственный аппарат с его продажностью и косностью и прослойка знати и богачей. Поэтому
