Цзи Юнь придает своим фантастическим персонажам черты реальных людей для того, чтобы читатель поверил в рассказываемые им истории. Рассказы Цзи Юня строятся как изложение происходившего в действительности, и все черточки реального быта, нравов устремлены к этой единственной задаче — установлению достоверности[77]. В то же время многие рассказы Цзи Юня как бы расшатывают рационалистическое представление о мире и доказывают, что не все в нем познаваемо разумом, что существуют странные и загадочные явления и события, объясняемые только верой в сверхъестественное, только иррациональным порядком. Фантастическое, ирреальное смешивается с реальным, как бы подчеркивая «неправильность», несоответствие идеалу действительного мира, действительных отношений между людьми, нуждающихся в улучшении.
Цзи Юнь, ученый-рационалист, не разделял мистифицированного представления о мире, присущего авторам древних рассказов о чудесах, служивших ему литературными образцами[78]. Но читатель, которому он адресовал свои рассказы, верил в призрачный мир, наделенный сверхъестественными существами, законы поведения которых человечеству недоступны[79]. Для необразованного человека обитатели этого мира были так же реальны, как живущие рядом с ним люди. И Цзи Юнь рассказывает ему об этих удивительных существах, ссылаясь при этом как на свидетелей, поведавших ему о том или ином странном происшествии, на влиятельных и авторитетных лиц. Но в его рассказах логика поведения сверхъестественных сил становится ясной: они карают дурных людей и награждают добрых, они видят все, что делают люди, и даже знают то, что человек задумал втайне от всех. А раз духи видят каждого человека буквально «насквозь», то люди должны об этом помнить и вести себя как следует.
Основная идея рассказов Цзи Юня, проходящая через все его сборники с первой до последней страницы, являющаяся единым идейным стержнем «Заметок из хижины Великое в малом», — это идея добра, которое должно победить зло, идея силы нравственного примера, который должен направить ошибающихся или совершающих проступки людей. В предисловии к первому сборнику Цзи Юнь указывал, что он записывал все, что видел и слышал, не только чтобы развеять скуку, но и потому, что «беседы на улицах и разговоры в переулках могут оказаться полезными для моральных оценок», т. е. он ставил перед собой ту же задачу, какая стояла перед Конфуцием, когда он составлял Чуньцю, — вынесение оценок историческим событиям и историческим деятелям, — но судил Цзи Юнь не историю, а своих современников.
