Остальных мы старались зацепить по конечностям: имея на руках раненых, оставшаяся часть «ягдкоманды» не смогла бы продолжить преследование.
Мы отступили, прикрывая друг друга. Но, видимо, «охотники» поняли мой последний «намёк» и не попёрли вперёд, очертя голову.
Впрочем, ни в чём не уверенные, мы подготовили вторую засаду в полутора километрах от места первого боя. Прождали три часа. Не обнаружив преследования, ушли.
Чтобы немцы не смогли проследить наш дальнейший путь по лыжне, ещё в паре километров мы так напетляли, что взять след стало практически невозможно.
Тем не менее, километрах в 20 от лагеря мы в третий раз устроили засаду, причём прождали целые сутки. Но то ли «охотники» не рискнули преследовать (или не смогли), то ли запутались в лыжных следах (основательно затёртых). Так или иначе, хвоста не было.
– На этом зимой 42-го вы свернули боевую активность?
– Да. Во-первых, без взрывчатки устраивать диверсии на перегонах было ой как не просто. По большому счёту, наши успехи до того объясняются банальным везением. А удача, как вы сами знаете, дама капризная. Во-вторых, перенести лагерь зимой или даже организовать вспомогательную базу для бойцов было просто невозможно. Если бы мы продолжили активную боевую деятельность, немцы, в конце концов, нашли бы лагерь. И куда отступать зимой? В-третьих, я учёл опыт в целом неудачных для отряда столкновений с противниками. На наших потерях сказались не только мои не самые верные решения, но и общая слабая подготовка партизан. По сути, на момент первых столкновений они только начали постигать воинскую науку. А вот, например, когда устраивали засаду на «ягдкоманду», мои пулемётчики, уже побывавшие в крутых заварухах, действовали предельно грамотно. Так что имеющееся в нашем распоряжении время я потратил на подготовку бойцов.
– То есть вы сознательно отказались от боевых действий тогда, когда страна сражалась на пределе возможностей?
– Встречный вопрос: мы бы принесли большую пользу стране, если бы бесславно погибли зимой 42-го? Тем более, тогда советская армия ещё наносила удары, ещё наступала вперёд. Кризис начался весной-летом, но если вы дочитали журнал боевых действий, то должны знать, что именно тогда наше участие в партизанской войне достигло своего пика.
19 апреля 1942 года
Воинский эшелон начинает набирать скорость только на переезде. Вот бы его под откос пустить! Эх, ладно, надеюсь, наша «добыча» будет не хуже.
Операция по захвату переезда и уничтожению его гарнизона тщательно спланирована и обговорена до мелочей. А вот потом, в случае её успеха, начнётся голая импровизация. Очень рискованно. Но именно так нас в своё время учили действовать немецкие инструкторы: дерзко, быстро, используя любые доступные возможности и импровизируя на ходу.
