Отвернувшись, продолжаю движение.
Хруст снега за спиной заставляет инстинктивно нырнуть вниз. Вовремя: пулемётная очередь проходит над головой. Израненный фриц целится в меня из «машингевера», но ослабевшие руки предательски выпускают пулемёт. Немец ошарашенно смотрит себе под ноги целую секунду, после чего закрывает глаза.
Жму на спуск автомата. Сухой щелчок затвора.
Перекос!
Враг, свирепо улыбнувшись, бросается вперёд, выхватив охотничий нож с широким изогнутым лезвием. Бьёт сверху вниз; боец явно неумелый.
Левой блокирую атакующую руку. Разворот корпуса, одновременно кисть правой кладу на кулак противника, сжимающий рукоятку клинка. Заканчивая разворот, пропускаю его руку над собой. Нож по инерции входит в живот врага.
Оттолкнув в сторону уже мёртвое тело, выхватываю из кобуры трофейный «люгер». Времени возиться с перекосом нет.
Прохор и Иван ушли на левый фланг с начала боя. Исполненный ярости, Прохор не очень умело использовал имеющееся в его руках оружие, достаточно эффективное в ближнем бою. Очереди МП-38 получались длинными и рассеянными, что не давало ему возможности взять точный прицел.
Двое немцев сумели прижать его меткими выстрелами, ранили в руку. Но в этот момент их обошёл Ваня и, точно послав пулю, свалил одного врага.
Вот только эта пара была вооружена трофейными самозарядками. Второй немец наверняка бы успел прикончить парня.
Его опередил Прохор. Бешено заревев от отчаяния и ненависти, он бросился вперёд. Патроны в обоих рожках закончились, но рассвирепевший мужик схватил фашиста за горло и с рыком его раздавил. Ошарашенный немец успел до того дважды нажать на спуск, но в цель ушла только вторая пуля, ещё раз задев руку противника.
Я поспел к моменту, когда ганс перестал уже дёргаться в тисках рук Прохора. Кажется, бой окончен.
Но где же снайпер?
Ответ на свой вопрос я получил две минуты спустя, ещё раз осторожно обойдя лагерь. Снайпер лежал рядом с пулемётчиками. Он был жив и медленно приходил в себя.
– О, я много слышал о бойцах СС! Вы такие смелые и умелые в бою, и ведь это правда! Нет, честно, аплодирую стоя, вы действительно отличные бойцы.
Правда и то, что вы бессердечные ублюдки без всякой совести и сострадания. Но истинно ли утверждение, что вы невосприимчивы к боли и свободно выдерживаете любые пытки?
Немец затравленно смотрит на меня, но разговаривать не пытается. Хотя разговорным немецким я владею достаточно для того, чтобы свободно изъясняться. Где-то даже литературно красочно.
