Гюнтер колебался. Наконец он взял котелок и принялся есть. Тогда заключенные подняли крик. Подошел капо.
— Ну, что тут случилось?
— Это все немец. Он заставил мальчишку отдать ему суп. Малый и так отощал, он заболеет.
— Неправда, я сам отдал ему суп! — закричал Танги. — Я сам!
— А ты что скажешь? — спросил Гюнтера капо.
Гюнтер ничего не ответил. Он смотрел в землю и не сказал ни слова.
— Так оно и было! Мальчик сам отдал ему суп! — воскликнул Миша, русский пленный.
— Заткнись! — заорал на него другой заключенный. — Он отдал ему суп, потому что немец попросил. Он заставляет мальчишку отдавать ему то хлеб, то суп. Это уж не в первый раз!
— Неправда! — закричал Танги. — Неправда! Клянусь, что это ложь! Напротив, Гюнтер сам часто делится со мной хлебом.
— Молчать! — гаркнул капо. — Хватит с меня ваших историй! Всю неделю вы будете оба отдавать мне ваши пайки хлеба. Тогда ни один не станет передавать свой хлеб другому. А теперь — за работу!
Танги подумал, что он не так понял. Он попытался возразить:
— Но я же ничего не сделал…
— Хватит! За работу!
Не говоря ни слова, Танги спустился в траншею. Все в нем онемело, в душе было пусто. Он устал. Он не смел смотреть на своих товарищей. Он их ненавидел и презирал. Безропотно взялся он за работу. Но против воли бессильные слезы, слезы ярости и отчаяния, застилали ему глаза. Он чувствовал, что вот-вот потеряет сознание. Но потом переломил себя. Он работал, как всегда. Когда сирена прогудела отбой, он вернулся в лагерь, отбивая шаг.
Однако, отдав свой хлеб капо, он опять заплакал — ведь он знал, что тот сегодня же продаст его в отхожем месте. Танги чувствовал, что его обкрадывают. Он говорил про себя, что это подло — преследовать ребенка. Когда он улегся на место, Гюнтер пришел к нему. Увидев друга, Танги заплакал навзрыд. Он уткнулся лицом в тюфяк и не стал больше сдерживать слез. Все тело его сотрясалось от рыданий.
— Они не имеют права!.. — твердил он. — Не имеют права…
Танги чувствовал, как длинные пальцы Гюнтера ласково гладят его волосы. Гюнтер старался утешить его и называл «маленький черный принц». Танги нравилось, когда он называл его этим именем.
— Полно, Танги, не плачь… Все они несчастны. Когда человек очень несчастлив, он становится жестоким. Надо стараться их понять. Ведь я немец, а их держат в немецком лагере. Неудивительно, что они так относятся ко мне. Ведь они так слабы!
— И я несчастлив, и ты тоже… Они не имеют права. Я их ненавижу!
