— А зачем нужны эти ступени и ядра?
— Каждое ядро — это одно заклинание, которое может сотворить Хранитель. Два ядра — значит всего два.
— А на второй ступени — три?
— Да. Или четыре — если четыре ядра. И даже лучше — потому что на второй ступени можно сотворять заклинания второй ступени, а они гораздо более сильные.
— А остальные, — я киваю в сторону лагеря. — у них есть ядра?
— Ты про слуг?
— Да.
— Нет. Кланы создают лучшие, с наибольшей силой. И потом эта сила передаётся по крови. Мы, избранные, тратим целую жизнь на культивацию, а представь сколько времени на то же самое потратил бы простолюдин. Он бы до второй ступени шёл пять жизней… а жизнь всего одна.
Не уверен. В том, что жизнь всего одна теперь я не уверен. Вот как раз сейчас уже второй день я пробую прожить свою вторую жизнь.
— То есть и Асуми смогла бы стать Хранителем стихий? Если бы день и ночь культивировала?
— Да. Но очень слабым и очень нескоро.
Кайоши поднимает руку с мечом в направлении комори висящей над нами. Клинок сам, медленно, выползает из ножен и так же медленно летит в сторону ни о чём не подозревающей твари. Подлетает и замирает прямо в воздухе рядом с головой спящей твари.
Кайоши резко взмахивает рукой и лезвие меча входит в глаз комори припечатывая её к стене рядом с которой она визит.
От визга бьющейся в агонии твари у меня чуть не вылетают перепонки.
— Готово, — Кайоши выглядит удовлетворённым. — Получилось. Теперь нужно немножко подождать.
— Я тоже так хочу, — говорю я.
— Для начала тебе нужно будет забыть о девушках.
Кайоши подмигивает мне.
— Забыть?! Почему?
— Они отнимают у тебя слишком много времени и сил. А еще — желания. Все твои мысли о них, а культивация… ты никогда не думал о ней.
Даже не знаю… как по мне всё это легко можно было бы совмещать. Я же совмещал как–то тренировки и девушек в своей прошлой жизни. И даже получилось стать лучшим.
— Я и правда стал другим, Кайоши, — говорю я. — И мне интересно попробовать.
— Нельзя пробовать, — его голос становится строгим. — Тот, кто пробует — никогда не ничего не достигнет. Ты должен отдать всего себя культивации.
Комори затихает и теперь неподвижно висит на клинке. Кайоши поднимает руку и медленно ведёт ею в воздухе заставляя меч со скрежетом вырваться из стены в которую он воткнулся и медленно опускаться вниз. К нам.
— Сможешь содрать с неё кожу? — Кайоши снимает с пояса нож и протягивает его мне. — Или ты и это забыл?
— Забыл, — почти честно признаюсь я. — Но ты делай, я посмотрю и вспомню.
