Я смеюсь в голос, и Лиам с веселым недоумением смотрит на меня.
– Ничего, – говорю я в ответ на его вопросительный взгляд. – Просто я боялась, что теперь они будут вести себя иначе. Ведь я…
«Ведь я Королева», – думаю про себя. Эти слова звучат слишком неправильно и глупо, чтобы произносить их вслух.
– Но здесь я снова стала собой.
Наконец, все немного успокаиваются, и к нам присоединяется Алис. Схватив кружку Лиама, она осушает ее до дна.
– Здорово, что вы пришли! Хотела зайти за вами, но увидела, как запотели окна дома, и подумала…
– Это шифр такой? – перебивает ее Шеймус, который отважился сесть к нам за стол.
Все покатываются со смеху, и Шеймус, покраснев как рак, утыкается взглядом в стол.
– Ты прав, – решаю поддержать его я. – Мы очень сильно… поругались, даже жарко стало. Если в доме жарко, а снаружи холодно… окна запотевают.
Наклонив голову, Шеймус смотрит на меня:
– Вот ты не такая дура, как остальные. Ты – милая.
– Спасибо!
Уверена, остальные тоже не дураки, в них просто говорит подогретое вино.
– Ты тоже милый, – улыбаюсь я.
– На твоем месте я бы очень злился. Знаешь, я боялся тебя не из-за глупых россказней Зары…
Через два стола от нас с лавки поднимается какая-то девушка – в руках у нее скрипка. Сидящие рядом аплодируют, а девушка, отвесив насмешливый поклон, начинает играть бойкую быструю песню, которую здесь все знают. Всякий раз после повторяющихся проигрышей кто-то встает и поет про злодеяния Кеппоха – заклятого врага Лиаскай. А затем все хором горланят припев:
И скачем мы дружно,
И скачем мы дружно,
И скачем мы дружно
На битву с Кеппохом!
Но девушек тоже,
Но девушек тоже,
Но девушек тоже
Обнимем охотно!
В конце припева все делают глоток из своих кружек, и скрипачка играет следующий куплет.
Лиам неодобрительно качает головой, когда поет Томас. Зара же упорно заменяет «девушек» на «юношей».
Наклоняюсь к Шеймусу, чтобы не перекрикивать поющих:
– Зачем мне на тебя злиться?
– Лиам говорил, мол, он тебя обманул, чтобы спасти меня от Босуорт.
Я киваю:
– Так и есть. Однако это вина Лиама, а не твоя.
Задумчиво прикусив щеку, Шеймус замечает:
– Но на Лиама ты тоже не злишься, – он бросает быстрый взгляд на старшего брата. – Правда ведь?
– Уже нет, – с улыбкой заверяю я Шеймуса. – Но злилась. Лиам тогда обходил меня стороной – и правильно делал. Кто знает, может, в страшилках Зары есть доля правды?
Я шутливо клацаю зубами, и Шеймус хихикает. Краем глаза я вижу, как Лиам смотрит на младшего братишку. У него в глазах столько теплоты, заботы, готовности защитить Шеймуса, чего бы это ни стоило… Лиам понимает, что я за ним наблюдаю, и, подперев подбородок рукой, смотрит теперь только на меня. Его взгляд совсем не меняется, лишь в уголках глаз играет улыбка.
