– Не похоже, чтобы с ней что-то случилось, – я говорю тихо, словно те, кто схватил или прогнал Эвелину, могут быть еще здесь.
– Не похоже, – соглашается Лиам.
Однако он явно встревожен.
Не хочется оставлять лошадей в пустом загоне, но им нужно передохнуть после долгого пути, подкрепиться сеном. К тому же они не смогут пройти с нами по Тропе, Принадлежащей Камням.
Камни сегодня вялые и медленные. Только один раз какой-то язык задевает мою шубу, и Натаниель, который впервые оказался на тропе, бледнеет. «Удивительно, как быстро привыкаешь к чудовищам», – мелькает у меня в голове.
– Почему они такие уставшие? – спрашиваю я.
Облизнув палец, Лиам осторожно касается пятна, темнеющего на скале. На коже остается бурый след, и Лиам вздрагивает.
– Потому что они сытые… – объясняет он, затаив дыхание.
Никогда не слышала, чтобы его голос звучал так пронзительно.
Узкое ущелье осталось позади, но мне от этого не легче. Кажется, словно на нас что-то давит. Мы не останавливаемся, наоборот, ускоряем шаг.
– Что-то не так, – все твердит Лиам, будто хочет, чтобы ему возразили.
И тут мы видим чад. Целые клубы чада – их не спутаешь с дымком из печной трубы. Мы подходим ближе, и чад становится гуще, чернее. Он вздымается к небу, как высокая башня.
– Там что-то горит, – говорит Натаниель.
Мы бежим со всех ног.
– Нет! – кричит Лиам. Его лицо искажает гримаса недоверия и отчаяния. – Нет!
Я смотрю туда же, куда и Лиам. Вот рядом с первым столбом чада появляется другой. И третий…
– Проклятье! – хриплю я, в ошеломлении остановившись. Однако ни Натаниель, ни Лиам меня не ждут. Они мчатся дальше, сжимая в руках оружие. Я вдруг понимаю, что именно мы видим.
Там, мучительно далеко, кто-то сжигает наш дом.
Задыхаясь, я бегу за Натаниелем и Лиамом. Лиам стреляет из арбалета в чад, где кто-то двигается. Только теперь, окончательно осознав происходящее, я вытаскиваю из ножен меч.
Они еще здесь!
Из чада раздается чей-то крик:
– Там еще кто-то!
– Проклятье! Откуда они взялись?
– Встать строем! Вста…
Голос срывается, и в густом дыму какой-то человек падает, сраженный стрелой Лиама, лицо которого напоминает бесстрастную маску. Натаниель взмахивает мечом и обрушивает его на вышедшего из чада солдата, одетого в королевскую форму. Три-четыре звенящих удара клинка о клинок – и солдат оседает на землю.
Меч тяжел, будто отлит из свинца. Тело немеет…
– Майлин!
Крик Лиама, словно пощечина, приводит меня в чувство. Он стреляет, но я не вижу, попадают ли болты в цель. Сколько их осталось? Я насчитала семь.
