— Довольны, Леонид Ильич? — спросил я своего непосредственного начальника.
— Да, это настоящая фантастика, — ответил тот с некой грустинкой. — Если бы нам такую станцию лет тридцать назад, мы бы коммунизм на всей Земле ещё тогда построили. А теперь это будешь делать ты.
— Только очень быстро у него всё получается, — добавил ложку дегтя Громыко, севший поближе к нам.
— Это вы очень медленно реагируете на изменения, происходящие в мире, — ответил я ему тем же. — Время сейчас ускорилось и требует принятия быстрых решений. А аппарат МИДа стал очень неповоротливым. Он слишком раздут и забюрократизирован, поэтому не отвечает современным реалиям и вызовам.
— Вот так, Андрей Андреевич, нынешние новые молодые руководители всё называют своими именами. На пенсию нам пора. Не поспеваем мы, как говорит Андрей Юрьевич, за «современными реалиями».
Громыко понял, что допустил серьёзный политический промах, который может ему стоить карьеры. Его слишком общая фраза была воспринята мной очень конкретно и оценена, как некий выпад в мой адрес. А не надо заниматься словоблудием. Я в прошлой жизни МГИМО окончил и успел много где поработать до «переноса». Поэтому на любой наезд могу очень жёстко отреагировать.
И самое главное, Брежнев теперь всегда принимал мою сторону. Поэтому в последнее время в мой адрес резко прекратилось количество негативных высказываний.
— Ты, я заметил, помирился с Романовым? — продолжил Брежнев, как ни в чём не бывало.
— Если человек занимается военно-промышленными вопросами, то вопросами культуры пусть занимаются другие, не менее компетентные люди, — сказал я несколько витиеватую, но всем понятную фразу, указавшую, в общих чертах, на причину возникших между нами разногласий.
Брежнев улыбнулся, оценив её. Было видно, что он очень доволен сегодняшним заседанием Политбюро и тем, как я грамотно его провёл. Расту, однако.
В Кремле нас встречали, как настоящих космонавтов. С неизменным хлебом с солью. Леонид Ильич такой официоз любил, и местная партэлита готова была потрафить его желаниям. Ну и фиг с ними. Пусть Генсек этим балуется, я это дело отменю через два года. Сплошная антисанитария, ей Богу. Грязными руками отламывать кусок от непонятно где валявшегося каравая и есть его, макнув в солонку, когда все знают, что соль — это белая смерть. Я понимаю, что КГБ всё проверит и перепроверит. Но и в моей истории после смерти Брежнева этот обычай тоже отменили.
Задерживаться я не стал и быстро попрощался с членами Политбюро и секретарями ЦК. Было видно, что все уже начинают привыкать, что у нас в стране сейчас существует некое двоевластие. Но нет никакой борьбы за саму власть. В кои-то веки в нашем государстве всё происходит цивилизованно. И это радует. Правильно я поступил, решив сделать ставку на Брежнева. Андропов с Сусловым заигрались в небожителей, а Генсек в них не играет, он этим живёт.
