Люк встает, когда я выхожу из-за стола, и его рука слегка касается моего позвоночника, в то время как я спешу в туалет. Распахиваю качающуюся дверь и врываюсь в кабинку, прежде чем меня выворачивает наизнанку на месте: в основном, на пол туалетной комнаты. Мой желудок опустошается во второй раз, и на это раз большая часть попадает в унитаз. Раньше подобное случалось со мной постоянно, но не в последнее время. Сейчас же, сидя на полу пахнущей химией туалетной комнаты с вышедшими наружу блинчиками, расплесканными вокруг, я понимаю, как много времени прошло с тех пор. Откидываюсь назад и сползаю по двери кабинки, уставившись на шероховатую структуру противоположной стены. Через десять минут холод кафеля на полу просачивается в мои кости. Поднимаюсь на ноги, полощу рот и прилагаю все усилия, чтобы привести в порядок потекшую тушь.
Когда я выхожу из туалета, Люк ждет меня, прислонившись к стене напротив. Он выглядит обеспокоенным.
— Хочешь, я отвезу тебя домой?
Я оцепенело отступаю к нашему столику и сажусь.
— Да, но… Думаю, мне просто нужна еще минута. Дай мне немного времени, хорошо?
— Конечно.
Он садится обратно на свой стул и начинает сжимать кулаки.
— Прости меня. Я долго думал, как об этом рассказать, но…
— Думаешь, это был он?
Люк застывает.
— Нет. Нет, конечно. Я знал твоего отца. Он был…
Любящим? Добрым? Вечно улыбающимся? Понимающим?
Я снова чувствую желчь в горле и отхлебываю пива. Бутылка опустошена в три глотка.
— Мне нужно что-нибудь покрепче.
— Не думаю, что это хорошая идея.
В этот момент Рози несет нашу еду, и мой желудок сжимается. Она расставляет тарелки, но Люк вздыхает, останавливая ее рукой.
— Можем мы взять все с собой?
Даже если Рози это беспокоит или причиняет какие-то трудности, она чертовски хорошо выполняет свою работу, скрывая это.
— Без проблем, детки.
Она исчезает с нашей едой и возвращается минутой позже с двумя пластиковыми контейнерами. Люк расплачивается, и мы уходим. Снаружи он останавливается у машины со стороны пассажирского сиденья.
— Что ты будешь делать, если я сейчас отвезу тебя домой?
Я обхватываю себя ладонями: слишком пустая, чтобы дрожать или даже реагировать на плохую погоду. Внутри меня арктический холод — холоднее, чем Нью-Йорк в ноябре.
— Позвоню Морган, и она восстановит меня с помощью бутылки Джека, — говорю я, зная, что она так и сделает. Она моя лучшая подруга, кроме того, у нее такой запас спиртного, который смутил бы и винный магазин. Ее зависимость от алкоголя почти на уровне с моей. С той разницей, что я никогда его не покупаю, особенно когда знаю, что просто могу пить все, что у нее есть.
