Майя не дулась, от еды не отказывалась, вежливо отвечала, но задушевной беседы не получалось. Мэт надеялся, что они проведут этот день, наслаждаясь обществом друг друга, но, похоже, она лишь терпела, ожидая, когда все закончится. И винить можно только себя.
После завтрака Майя захотела собирать цветы.
— Давно этого не делала, — чуть виновато объяснила она. — Когда-то мы с сестрами плели венки из полевых цветов.
Они спустились на луг, где, взамен скошенных, росли новые травы. Вместе набрали огромный букет из васильков, купальниц, посконника, горца и… ромашек. Благо Майя уже не шарахалась от этих цветов. Наверх не вернулись, уселись в стоге сена. Мэт задумчиво жевал соломинку, Майя тут же принялась разбирать цветы и плести венок.
— Послушай… — он наконец решился задать щекотливый вопрос. — Тебе неприятно, что я пою?
Майя подняла на него удивленный взгляд.
— Да что ты, конечно, нет, — ответила она. — Отчего это может быть неприятным? У тебя волшебный голос. И на альте ты играешь прекрасно. Почему ты спросил?
— Ты изменилась после того, как узнала правду.
— А-а-а… — она вздохнула и отвернулась. Ее пальцы теребили стебельки цветов. — Я испугалась, Мэт.
— Чего же?
— Твоей откровенности. У меня тоже есть тайна. И я собиралась тебе открыться, правда. Только тянула… — Он заметил, что ее руки задрожали. — А после того, как ты сказал о доверии, поняла, придется… уже сегодня. Но вот… до сих пор не могу придумать, с чего начать.
— Такая страшная тайна? — Мэт невольно улыбнулся. Майя была похожа на маленькую девочку, которая вот-вот признается, что съела варенье, и знает, как ее за это накажут. — Не говори, если не хочешь.
— Не хочу… — прошептала она. — Но должна. Вот, смотри… — Она положила на ладонь маленькую ромашку. — Если надо за что-то зацепиться, то почему бы не за это… Вообще, таких историй много, с ромашкой — одна из них. Я вышла замуж не по любви, по велению батюшки. Муж… он… — она судорожно перевела дыхание, прежде чем продолжить. — Князю нравилось меня пороть. Он придумывал провинности, потом наказывал и насиловал. Наверное, мне никогда этого не забыть, и… я не смогу…
У Мэта все поплыло перед глазами. Одна мысль о том, что кто-то может бить женщину, вызывала приступ тошноты и ярости, а Майя говорила о князе Полянове.
— И из-за ромашки тоже? — спросил он и тут же пожалел об этом.
Майя уронила цветок и закусила губу, как будто он ее ударил. Конечно, ведь она надеялась на сочувствие и не ожидала расспросов.
