— Яра, ты скоро? — спросил за дверью Леня.
Выхода не было.
— Лень, а Лень… — жалобно попросила Яра, — зайди сюда, пожалуйста.
Она молча показала ему тряпочки, сгорая от стыда. Но не маму же его звать! Эмма Петровна уверена, что Яра — дочка профессора, а Леня знает, что она «потеряла память». И кроме него ей никто не поможет.
Леня улыбнулся и покачал головой:
— Ох, Яра… Неужели правда не помнишь?
Она замотала головой, закусив губу.
— Ладно, смотри. Это трусы. Вместо панталон. А это лифчик, его надевают на грудь, вместо твоего панциря.
— А где мои… вещи? — выдавила она.
— Я их спрятал, матушке будет сложно объяснить…
— Лень…
— Чего еще?
— Лень, я в лифчике все равно ничего не поняла…
— Ох, Яра… Халат сними. Да не надо так на меня смотреть, у тебя там еще футболка.
И точно. А она и забыла. Яра бросила халат на край ванны и замерла, боясь пошевелиться. Отчего-то кроме стыда она испытывала какое-то странное и неведомое прежде чувство. Ее потряхивало, она ощущала мурашки на коже, но не от холода или страха.
— Спиной повернись, — велел Леня. — И запоминай. Потом наденешь его на голое тело.
Он приложил «чашечки» к груди, заставил Яру продеть руки в лямки, потом потянул за нижнюю, отчего лифчик плотно прижался к телу, щелкнул замочком.
— Смотри-ка, точно твой размер. Только лямки подтянуть надо. Сейчас.
Он что-то сделал, отчего «чашечки» потянулись наверх, поднимая грудь.
— Не жмет?
— Не-е-ет… А как я застегну его сама?
Василиса сказала бы, что она совсем потеряла стыд.
— Другие женщины как-то справляются. И я справился, хоть у меня одна рука в гипсе.
Она повернулась, и у нее перехватило дыхание. Ленины глаза были так близко. Красивый медовый оттенок. Как она раньше не замечала, какие красивые у него глаза? И взгляд… Такой теплый, такой ласковый. Кажется, щеки стали еще алее, как будто можно смутиться сильнее.
— Ох, Яра… — прошептал он. — Ты играешь с огнем.
Она опустила голову и неловко пошатнулась, попытавшись нащупать пальцами застежку на спине.
— Ладно, я сейчас отвернусь, а ты наденешь трусики и накинешь лифчик. — Он сам расстегнул застежку. — Повернешься ко мне спиной и скажешь, что готова. Понятно?
— Да.
Потрясающее изобретение эти трусы. И почему она родилась не в этом мире? Ей нравилось тут все больше и больше. Для верности Яра надела еще чулки и брюки, которые тоже оказались впору. Широкий пояс плотно облегал талию, а свободный покрой делал их похожими на юбку.
— Готова, — сообщила она, прикрыв грудь лифчиком.
