— Хорошо, Анна Петровна, я обещаю вам ничего не говорить, но прошу вас быть настороже. Вы все сделали правильно, но Наталью Ивановну не лишне было бы еще раз предупредить.
— Все настолько серьезно?
— Пока не знаю, но признаюсь честно, что эта история нравится мне все меньше и меньше.
— А уж мне-то как не нравится, если бы вы только знали! Но, может быть, вы что-нибудь можете нам посоветовать? Как нам себя вести? Мы же не можем, право, забаррикадироваться здесь до тех пор, пока вы не поймаете этого негодяя!
Макс покачал головой, раздумывая:
— Единственное, о чем я прошу вас — не оставлять Лизу одну и ни в коем случае никому не открывать дверь. Постарайтесь ограничить визиты к вам в дом любых гостей и соседей. Скажите, к примеру, что неважно себя чувствуете и не хотели бы в данный момент ни с кем общаться. Несомненно, что рано или поздно, Наталье Ивановне все-таки придется выйти из дому — в магазин, за хлебом и тому подобное. Но в этом случае она не должна терять бдительности. И, конечно, обо всех происшествиях сообщайте непременно мне или моему коллеге. Его зовут Алексей Дмитриевич Березин. Он полностью в курсе дела. Я оставлю вам свою визитку, а на обороте запишу, на всякий случай, и его телефон. Ну а сейчас, с вашего разрешения, я хотел бы поговорить с Лизой, а потом обязательно навещу вашу сердобольную соседку. Как вы говорите, ее зовут?
— Людмила. Людмила Александровна Кротова. Ее квартира находится как раз под нами, этажом ниже.
… И вот Макс уже целый час пытался узнать хоть что-то от этой самой Людмилы, «передовицы труда и вообще свободной личности». Свободная личность была в состоянии, которое в народе принято называть «птичьей болезнью». После вчерашней обильной попойки глаза у нее были мутными, лицо опухшим, и она явно была настроена на скандал.
— Уважаемая Людмила Александровна, — мягко продолжил Макс. — Никто не сомневается, что вы человек независимый и заслуживающий уважения, никто не оспаривает вашего права отдыхать так, как вы считаете нужным. Но прошу вас, поймите, что тот человек, что приходил к вам вчера, не слесарь.
— А кто ж? — выкатила покрасневшие глаза Кротова.
От неожиданности сделанного Максом заявления она даже, кажется, немного протрезвела. Машинально она стянула с головы дешевую потресканную заколку и давно немытые волосы рассыпались по плечам, припорошив стол перхотью.
Макс, стараясь, чтобы хозяйка не заметила его брезгливости, незаметно стряхнул «порошу» на пол, глубоко вздохнул и начал вдохновенно врать:
