— Вполне, — утвердительно кивнул капитан.
— Присаживайся, — указал Горбин на одно из кресел. — Есть, чем поделится?
— Да, — улыбнулся Архипов. — Завтра привезу к Игнатову девчонку.
— Она всё скажет, что надо?
— Думаю, да.
— Думаешь? — не повышая голоса, но с нескрываемой раздражительностью вопросил начальник.
— Нормально всё будет, Вадим Артёмович. Она от страха чуть ляжки не обгадила. Я её ещё немного завтра обработаю и защебечет, как соловей!
— А как ты Игнатову объяснишь? — уже спокойнее спросил Горбин.
— Что объясню? — не понял капитан.
— Ну, какого хрена ты там взялся, с девкой вместе?
— А, так, — усмехнулся Архипов. — Скажу, мол, племяннице моей сболтнула, а та мне рассказала. Ну, вот я и уговорил госпожу Юсупову, так сказать, пролить свет на бесследное исчезновение человека.
— Может не поверить, — усомнился начальник.
— Может. Но мне нужно быть рядом. Иначе сломается девка.
— Ясно, — согласился Горбин. — Ты ей фотку брата, этого Булавина, дал?
Брюнет кивнул.
— Не забудь забрать! На хрен это палево! — напутствовал Горбин.
— Пусть изучит, чтоб приметы описала. Потом заберу.
— Волына? — коротко поинтересовался начальник.
— Завтра мой человечек подкинет в машину. Пока что, рано, — пожал плечами Архипов.
— Ладно, капитан, — вздохнул Горбин, — тащи завтра сюда эту девку, посмотрим на Игнатова.
— Вадим Артёмович, можно нескромный вопрос? — поинтересовался Архипов и, не дожидаясь ответа, продолжил. — Чего вы не снимите его с дела?
— Почует неладное — вонь может поднять. А нам, именно сейчас, вонь нужна меньше всего. Согласен?
Капитан коротко кивнул.
— Так что, давай заканчивай с этим делом и начинаем активнее думать над настоящими проблемами. У нас с ними как раз не всё просто…
Глава 9. Антология суицида
Всю последнюю ночь Сергей Булавин просидел у родительской постели. В небольшой комнатке, где отец и мать делили ложе уже почти сорок пять лет, у окна стоял небольшой круглый столик, а рядом стул, на котором Сергей и провёл ночь. Два раза он слышал, как мать называла во сне его имя. Тогда, даже несмотря на нежизнь, становилось особенно больно, и он уходил обратно в серый мир мёртвых, где родительская кровать становилась пустой, укрытой старым, почти истлевшим, светло-коричневым пледом. Когда боль чуть-чуть утихала, снова возвращался. Однажды, даже не удержался и погладил мать по плечу. Она же, будто почувствовав, положила на то самое место, где секунду назад прошлась рука покойника, свою собственную, такую тёплую ладонь. Увидев это, Сергей снова скрылся в мире теней, где сбежав на кухню, буквально забился в угол и просидел меж батареей и стиральной машиной пару-тройку часов.
