Одиночество… Всепоглощающее и беспощадное, пробирающее до самых глубин и выворачивающее наружу всё, что осталось в нём от человека — все ещё не вымершие эмоции. Теперь Булавин понимал, от чего ему становится так страшно по этим, по большей части, неестественно тихим ночам. Не от темноты или редких и странных шумов, разрывающих безмолвие, словно ядерный взрыв. Ему становится страшно от того, что ночью внутренняя пустота остаётся с ним один на один. Некому встать между ними. Даже тусклому солнечному свету…
Собственно, сейчас он шёл как раз туда, где должна быть душа. Живая или нет — этот вопрос волновал Сергея меньше всего. Главное — не хотелось быть одному. За пять дней по эту сторону он понял — эмоции притупляются, но отнюдь не все. Те, что связаны с радостью, нежностью, те, которые тёплые — тускнеют. Те же, что идут рука об руку с тоской и унынием — напротив, остры, как никогда жизни. Жизни… Сергей никак не мог отвыкнуть от такого привычного определения и, самое главное, не хотел отвыкать. Сейчас, ведь, тоже жизнь! Он мыслит, а значит существует. А значит живёт!
Немного подбодрив себя этими, ещё не успевшими покинуть голову, мыслями, Сергей подошёл к перекрёстку. Через дорогу была школа, где, по заверению Толика, его можно было найти чаше, чем в других местах. Вайнштейн куда-то испарился, потому, в поисках компании инженер решил совершить утренний моцион. Переходя проезжую часть, он, по привычке, посмотрел налево, потом направо — естественно никаких машин не наблюдалось. Будучи уже на середине дороги, Булавин вдруг заметил, что светофор, казавшийся ему мёртвым, как и всё вокруг, работает. Правда, как-то неуверенно. Зелёный человечек бледный, едва заметный.
Инженер напряг зрение, и фигурка стала ярче, потом погасла и в соседнем верхнем фонаре загорелась такая же, только красная. Ярко красная… В один миг в голову ворвался нестерпимый шум, череп будто сдавили невидимые тиски. Это была первая боль, которую он почувствовал после ухода из жизни. Сергей не отчаянно понимал, что с ним происходит. На каких-то инстинктах повернул голову, увидел мчащийся прямо на него небольшой микроавтобус. Гудок автомобильного сигнала набатом ударил в уши. Булавин отпрыгнул в сторону, а водитель вывернул руль. Инженер упал и сжался в комочек, закрыв глаза, обхватив готовую отторгнуть рассудок голову. И вдруг, всё стихло. Он лежал несколько секунд неподвижно, потом решился распахнуть веки — ничего не было. Пустынная улица, растрескавшийся от времени асфальт и тишина, которая после фейерверка звуков, вновь начала казаться нестерпимой.
