Подойдя к кассе, которая являлась одновременно и местом выдачи съестного, Игнатов встретил взглядом знакомый затылок. Это был Архипов. Некогда неплохой парень, ныне снюхавшийся с начальником управления и ставший таким же дерьмом. Архипов аккуратно взял поднос, уставленный кушаньями, развернулся на сто восемьдесят градусов, оказавшись нос к носу с Семёном.
— О, здорово! — поприветствовал Архипов коллегу. — Никак подкрепиться по-человечески решил? А как же пирожки? — ехидно вопросил он, удаляясь к столику.
— Детям оставил, — буркнул Игнатов и принялся заказывать обед. — Что из первого есть?
— Суп с фрикадельками, борщ, и сырный суп, — отозвалась пышная розовощекая женщина по ту сторону прилавка.
— Давайте борщ. И ещё гречку с котлетой.
— Сто девяносто, — быстро отщелкав клавиши калькулятора, вынесла свой вердикт буфетчица.
— Грабеж! — пробубнил себе по нос Игнатов. — Чего так дорого? В последний раз то же самое брал — сто десять было?
— Всё дорожает, — философски заметила розовощёкая, — только зарплаты, какими были — такими и остаются. Вот, где стабильность!
— Или меньше становятся, — заметил Игнатов.
— Или меньше, — согласилась женщина, технично накладывая порции и расставляя тарелки на поднос.
Семён расплатился, взял свой обед и, уже было хотел пойти усесться рядом с омоновцами, но вовремя вспомнил, что оставил на столике, где сейчас трапезничал Архипов, свои очки. Можно было бы, конечно, проигнорировать сей факт, но, Игнатов этого делать не стал. Архипов и Архипов… Не водку же пить и ним?!
— Позволишь? — вежливо поинтересовался Семён, подойдя к столу.
— Канечна, дарагой! — поясничная, отозвался Архипов. — Садысь, гостем будешь!
Игнатов молча кивнул, присел, поставив перед собой пластиковый поднос с двумя тарелками. У Архипова тарелок, в пределах пластикового поддончика, было, не в пример, больше. Глубокая, с первым блюдом. Две небольшие мисочки с салатиками. Плоская, с картофельным пюре и двумя большими кусками шашлыка. На десерт коллега предпочёл плитку белого шоколада со стаканом свежевыжатого апельсинового сока, коий стоил ровно столько же сколько и весь обед Игнатова. Семён едва заметно покачал головой, однако это не ускользнуло от внимания соседа.
— Что такое, дорогой? — весело поинтересовался Архипов с набитым ртом.
— Ты не лопнешь?
— Я? — указал он вилкой в свою грудь. — Я эластичный.
— Ага, — хихикнул Игнатов, — как эти, ну ты понял…
— Эх, Сёма! Вот, откуда в тебе столько злобы? Добрее надо быть, добрее… Хочешь — я с тобой шоколадкой поделюсь?
