— Ага, — кивнул Коля и сделал глоток.
— Что, «ага»? — поднимаясь с камня, бросил через плечо Владимир Иванович. — Лучше бы пива тёмного взял, чем в шпиона играться! Пьёшь мочу всякую… — пробурчал старик и зашагал прочь.
— Знаток пивной! — буркнул в ответ Коля.
— Ага, знаток, блин… — поддержал его Сергей и, поднеся нос к горлышку, вдохнул пары нефильтрованного светлого, которое отец, по большому счёту, считал «недопивом», всю жизнь предпочитая, как правило, портер.
— Хотя, ты знаешь, — обратился Сергей к брату, прекрасно понимая, что реакции не последует, — а тёмное сейчас пошло бы, действительно, лучше!
Лена шла по серым улицам, не разбирая дороги. Топала, что называется, куда ноги ведут, периодически засматриваясь в продолговатый осколок зеркала. Вокруг девушки раскинулась мрачная и унылая осень, а в отражении, за её спиной, играло всеми своими красками южное приветливое лето, уже вступившее в силу, несмотря на последние деньки календарного властвования мая. Лена видела, как носится туда-сюда ребятня, как ворчат на сорванцов, призванные следить за ними, бабульки, оккупировавшие приподъездные лавочки. Видела, как щебечут о чем-то девчата, её ровесницы, то смущенно хихикая, то в голос заливаясь звонким смехом. Она смотрела на жизнь! Ту, в которой было так много боли, и откуда, как ей казалось, имелся лишь один выход. Теперь она взирала на ту сторону и понимала сколько, на самом деле, было вариантов сбежать из сковавшего её юное тело и молодую душу терновника обстоятельств, жалящего своими не знающими пощадами шипами и впрыскивающего в кровь яд уныния. Но она узрела лишь один путь…
Самый простой, самый трусливый, самый, как казалось, приемлемый. Сейчас уже понимала свою ошибку, и от этого становилось не просто обидно, а больно до зубного скрежета. На той стороне остались возможности, на этой — лишь созерцание того, как ими пользуются другие. Но это не она сделала выбор! Её подтолкнули, купировав в сознании саму возможность альтернативы. Либо жизнь, полная унижений, суливших лишь набор оборотов, либо шаг за грань — туда, куда никто не сможет добраться, чтобы вновь поиграть с ней, как со старой тряпичной куклой.
Незаметно для себя самой Лена остановилась. Наконец, оторвав взгляд от зеркального осколка, поняла, что оказалась на территории, одновременно незнакомой и, в то же время, похожей на нечто, родом из живой памяти. Место напоминало парк, обнесённый кирпичным забором с решётками-окошками, выложенными, опять же, кирпичом и представляющими из себя некое подобие разметки шахматной доски.
