— Отличный способ отнекаться от остальных.
— Нет. Мы лишь не лезем со своим уставом в чужой монастырь. Плюс мы не знаем про всех наших сестёр и братьев. Не всех смогли отследить, но кого знаем — просто наблюдаем. Это их жизнь, и мы вмешаемся, лишь когда они попросят.
— Они могут и не знать о вас, — напомнил я её же слова.
— Что ты хочешь услышать, Томас? Мы даём им право жить своей жизнью. И не нам распоряжаться тем путём, что они выбрали. Узнай они о нас, и их жизнь не станет прежней.
— Но тогда чего вы вмешались в мою жизнь? Я не просил. А сейчас ты ещё с этой дрянью.
— Сам дрянь, — мгновенно отреагировала Фиеста.
— Не про тебя речь, дура, — поморщился я. Голова болит, а я ещё тут спорю с этой идиоткой. Хотя я её не ненавижу, так как Фиеста не раз спасала мою жизнь. Я даже благодарен ей, от чего назвал её идиоткой без ненависти. Лишь факт констатировал.
— Мы вмешались, так как Ишкуина обокрала нас, насильно втянула тебя в тайну, использовала технологии, которым не место в нашей жизни. Это было вынужденно. Мы защищали свои секреты. И так как ты попал под удар, мы взяли на себя ответственность позаботиться и о тебе.
— Можете снимать её, я сам о себе позабочусь, — бросил я зло.
Нинг вздохнула.
— Фиеста, готовь воронку, будет заливать.
— Можешь начинать плакать, маленький Томми, — холодно процедила Фиеста. — Ты доигрался.
— Нахуй иди, — грубо ответил я и посмотрел на Нинг. — Не рискуй, ведьма. Сделаешь это, и я сожгу тебя вместе с твоим питомником к чёртовой матери.
— Твои слова не заденут меня, Томас. Нельзя обижаться на родную, пусть и глупую кровь.
— Мы даже не брат с сестрой! — возмутился я.
— Ты такой же, как мы. Я бы даже сказала, что особенный в своём роде. Ты не знаешь, но в прошлом твои братья поступили несколько… самоотверженно, дав шанс остальным. Ты такой же, как и они, потому поступил бы так же. Оттого ты дорог нам, Томас. Действительно дорог, пусть мы и не вмешиваемся в твою жизнь. Но сейчас…
Ты прочувствуешь нашу страшную любовь на себе — вот что ей следовало бы сказать. Это бы идеально подошло всей той чуши, что я услышал от неё. Они сумасшедшие. Все без исключения.
Нинг села на край кровати.
— Так ты сам выпьешь или нам придётся идти другим путём?
— У меня нет выбора, верно? — хмуро спросил я.
— Выбора нет у нас. Мы не можем позволить тебе мучаться у нас дома. Ты не пустое место.
— Но сдохнуть за порогом — пожалуйста.
— Лишь потому что мы уважаем жизнь других и их выбор. Хочешь жить сам — твоё право. Но попроси помощь, и мы поможем, чего бы это ни стоило. А теперь пожалуйста, нам это не приятнее, чем тебе самому.
