Журналист развалившись сидит в кресле в окружении женщин и двумя пальцами держит рюмку с коньяком около своих губ. - Вы совершенно правильно сделали, что обиделись тогда на меня, - кричит он мне издалека, подняв рюмку к самым глазам, будто собираясь пить за мое здоровье. - А я все равно уважаю вас. Эти ваши превосходные рассуждения cum grano salis... A?! "Mein Arm gehort dem Vaterland, mein Herz der holden schцnen!.." - победоносно гремит он, дирижируя самому себе рюмкой, из которой едва не выплескивается коньяк ему на брюки. Это слова из последней бетховенской песни, которую я исполнял сегодня. Я отвернулся.
- А вы ведь и мне обещали уделить несколько минут своего времени, слышу вдруг возле себя. Стратегическое значение снега. Навсегда. Оборачиваюсь. Хозяин дома стоит и, слегка улыбаясь, смотрит мне прямо в глаза. Чувствую внезапно, что какая-то мгновенная легкая необъяснимая тревога шевельнулась у меня в сердце. Хотя, конечно, вовсе не связанная ни с этим домом, ни с этим человеком, ни с его едва приметной улыбкой. Права бесплодия. Трасса. Может быть, объяснение ее мне бы открылось совершенно внезапно тоже, думаю я, вполне возможно, даже и годы спустя, в том случае, разумеется, если бы мне довелось на такое время запомнить и нынешнюю ситуацию и свое ощущение. Может быть, я бы тогда столкнулся с чем-то похожим, это дало бы мне ключ. Может быть, это что-то такое из детства. Ныне же придется оставить здесь свое "warum?" Я наклоняю голову в знак своего согласия, хозяин дома кивает мне и ведет потом за собой куда-то довольно долго.
Мы спускаемся по парадной лестнице, обходим ее кругом, за высокой дубовой дверью, украшенной свирепыми золочеными масками, начинается небольшой коридор со стенами, облицованными панелями мореного дерева, потом еще за одной дверью коридор вдруг изгибается под прямым углом, а в конце его открывается небольшая лестница, по которой мы спускаемся еще ниже, где уже теперь ощутимо пахнет сыростью и близостью почвы. Спутник мой беззвучно отворяет тяжелую металлическую дверь и пропускает меня перед собой. Рубильник щелкает где-то у меня за спиной, и в помещении, в котором мы оказались, тотчас устанавливается какое-то фантастическое, зловещее, странное освещение. Снопы нерассеиваемого света - красные, синие, желтые оставляют на стенах яркие округлые пятна, располагавшиеся, казалось, беспорядочно и медленно перемещавшиеся по кругу при помощи скрытого бесшумного электрического привода. Иногда полумрак помещения разрезают ослепительные вспышки ртутных ламп, походившие на беззвучные грозовые разряды. Мне сразу же показалось, что кроме нас двоих в помещении кто-то находится еще, от неожиданности я даже вздрогнул, но мгновение спустя догадался, что это всего лишь рыцарские доспехи - полное рыцарское облачение, с первого взгляда совершенно создающее впечатление человеческой фигуры, в особенности в лучах перемещающегося - будто живого - света. Посмотрите, посмотрите, - вдруг сдавленным, каким-то не своим голосом говорил мне хозяин дома, я даже обернулся на него, мне показалось, что рядом со мной находится совсем другой человек, настолько незнакомым и непривычным мне послышался его голос. И звенит ужас мгновение, лишая его настойчивости. Неужели уже происходит? - Подойдите, рассмотрите все получше, - говорил мне еще. - Думаю, вам нигде еще не приходилось видеть такого. - Я шагнул вперед.
