— Вот и я говорю! Шайтан!
* * *
Наконец-то леса закончились! И наконец-то он дошёл! Дима, жутко уставший и вымотанный, брёл по дороге и всматривался в бойницы над воротами в массивных стенах Гвардейского. Наверняка уже заметили. Через пару секунд юноша ощутил взгляд, точно, заметили. Эмпатия ещё не достаёт, но подобные взгляды различать умеет и без неё. Посмотрев в одну из бойниц, ради смеха, взмахнул рукой в приветственном жесте, даже не предполагая, какой переполох может поднять. С этой стороны, с Запада, только колонны из «Шестёрки» приезжают, да трейсеры из Артели, а вот так, одиночный путник чтобы, не было ещё такого.
Когда до стен поселения осталось метров двести, Дима начал ощущать и людей. Что-то разволновались там, подумал, перемещая «Витязя» с груди на бок, стволом вниз, на всякий случай. Пусть и патронов давно уже не осталось, но ведь встречающие об этом не знают. Так что, ну его.
Подходя всё ближе, Дима всё больше ощущал напряжение на посту охраны ворот. Чего они так возбудились-то?
Метров за пятьдесят, перед «шашками» из бетонных блоков его остановили и со стены через громкоговоритель выкрикнули:
— Руки в гору! И без глупостей! Подходи медленно и жди, к тебе выйдут!
Дима пожал плечами и последовал указаниям, держа руки ладонями вверх, миновал бетонную змейку и остановился метрах в десяти от ворот. Не узнали, что ли, подумал парень.
Через минуту в одной из массивных створок ворот открылась небольшая дверь и оттуда вышли четверо бойцов в полном обвесе, тут же взявшие его на прицел. Дима про себя хмыкнул. Один из бойцов, среднего роста мужик с цепким взглядом, выступил вперёд на пару шагов и спросил:
— Ты кто? И откуда, красивый такой?
Дима скривил губы в усмешке и ответил:
— Медоед. Из Пекла я.
* * *
Появление Димы, спустя больше восьми месяцев, наделало довольно много шума, среди посвященных, конечно же. Чугун, сам вышедший встретить странного незнакомца, сначала не узнал в заросшем, в грязной и местами рваной одежде, молодом, по виду, человеке, сына Горца и Сойки. Но стоило Диме снять очки, всё сразу встало на места. ТАКИХ глаз не было ни у кого, разве что, не «горел» теперь янтарем взгляд, куда-то исчезли вечно весёлые искорки, сменившись чем-то тяжёлым, от чего на душе сразу становилось тоскливо и гадко. И где Горец с Сойкой? Неужели пацан всё-таки сбежал? О чём Чугун и поинтересовался. Парень в ответ так зыркнул на него, что боец тут же осёкся, проглотив вертящиеся на языке насмешки и невольно отступил на шаг. Объяснять Дима ничего не стал, лишь устало спросил, пустят ли его, наконец, внутрь.
