Зачем он всем этим занимается? Что ж, вряд ли он сам назвал бы себя так, но я про себя называю его «ловцом снов наяву». В результате таких утомительных интервью он умудряется ловить самые легко ускользающие вещи, случайные мысли, грезы, которые по непонятным нам самим причинами порой вспыхивают в нашем мозгу на долю секунды и тут же исчезают.
Представьте себе, что у Херлберта в руках большая сеть. В нее попадают рутинные дела, такие как принятие душа или пробежка от работы до дома. Все это – слишком легкая добыча, это его не интересует. Такие вещи – не более чем контекст. Иногда в его сеть попадают большие, достойные мысли – те, о которых мы сами считаем, что думаем: работа, которой мы занимаемся, или проблемы, с которыми уже давно боремся. А еще ему хочется поймать более мелкую рыбешку – такую, что обыкновенно проскакивает через ячейки сети: быстрые, сверкающие, несвязанные между собой, разрозненные, берущиеся из ниоткуда и тут же пропадающие в никуда мысли, которые постоянно мелькают в нашей голове.
Он выслушивает своего «клиента» с просто невероятным уровнем внимания. Я к концу нашего разговора сама себя достала досадной банальностью своих собственных мыслей (ни разу за время сигналов не попалось ни одной глубокой, даже ни одной о работе, о которой, как мне-то казалось, я думала почти постоянно), но он слушал меня так, словно каждое мое слово было для него настоящим откровением. Для него мысли – будто сокровища, своеобразные окна во внутренний мир.
Сами по себе эти мысли не представляют собой ни особой ценности, ни интереса, но их очень непросто добыть, что и делает их привлекательными для такого коллекционера, как Херлберт. Основная проблема, с которой ему приходится бороться в его ремесле – это искажения. Искажения, следующие из того, что эти переживания он неизбежно получает от тех, кто их, собственно, и испытывал. Участники исследований постоянно пытаются как бы отполировать мысль, сделать ее интереснее, чем она была на самом деле, как делала и я. Сигналы Херлберту нужны именно для того, чтобы заставать идеи «врасплох», такими, какие они есть, в максимально незамутненном состоянии недоосознанности. Банальность – это хорошо, непоследовательность – это норма, ведь всем этим отличается большая часть мыслительного процесса. В частности, одной из его задач было как раз выяснить, что мы испытываем внутри нашего сознания в те моменты, когда отдыхаем и ничего не делаем.
