Я многое, что мог сказать этим активистам. Для начала — хотя бы посетить Терново на второй день после нашего возвращения. Когда Тинеев-старший явился забирать труп своего сына, похожий на обгорелую головешку. Наследника, в которого он вложил немалую часть своих сил и рождение которого планировалось ни один год.
Вряд ли эти горячие головы видели высшую степень молчаливой скорби. На Тинеева-старшего было попросту больно смотреть. Он явно уже не жил, а существовал, делая какие-то машинальные действия. Выслушал речь завуча, которая впервые на моей памяти запиналась и подолгу подбирала слова, сунул в пространственный карман медаль за воинское мужество первой степени и бережно, будто его ребенок крепко спал, взял на руки завернутые в белый саван остатки сына. А потом исчез. Переместился в свой фамильный особняк.
Никифорову повезло меньше. Влада посмертно возвели в чин поборника. Бедный же безродный умер будто собака под забором. Его списали, как расходный материал, поставив в личном деле: «Не прошел практикум». Не знаю, в каком виде его доставили родителям, и что им сказали. Говоря откровенно, я даже знать не хотел. Маги умели врать немощным. И от этого мне было на душе еще гаже.
Я ходил на учебу и тренировки, общался с друзьями, обжимался с Тихоновой, но меня не покидало странное ощущение неполноценности. Будто взяли кусок плоти, вырезали его и сделали вид, что ничего не изменилось. Не обрадовала даже бумага из МВДО. Согласно ей, в случае начала службы в Министерстве после окончания школы, каждый из нас сразу получал звание поборника, без всяких стажировок. Наверное, это должно было мотивировать нас.
Практикум тоже особо не радовал. Складывалось ощущение, что вся магическая жизнь сошла на нет. Нечисть попряталась по норам, не предпринимая попыток вылезти наружу. А маги как-то враз перехотели нарушать закон. Но вместе с тем, по условиям практикума, мы не могли уехать на те же новогодние каникулы. Потому что вдруг придет вызов.
Таким образом прошел январь, в томительном ожидании тепла закончился февраль и наконец наступил март. Вопреки календарю, до настоящей весны еще было далеко. Снега за зиму высыпало основательно. Пусть не так, как в иномирье, но все же.
— Давно там не был? — как-то спросил меня Рамик.
— Три недели, — ответил я. — Байков подогнал один артефактик, который собрал из оставшихся расходников. Вот я и прикормил теневика.
Тот действительно сейчас находился на голодном пайке. Пусть я и скормил ему кристалл, выданный ранее. Однако когда это было? Еще в том году, сразу после возвращения. Вдобавок, существо вело себя странно. Складывалось ощущение, что теневик не хочет отпускать меня.
