Я небрежно усмехнулась, а через некоторое время наше общение привело к чему-то большему.
Я фантазировала, как же будет романтично обращаться друг к другу в коридоре школы как учитель Миранда и учитель Джей, будто мы никогда не видели друг друга голыми. Правда, уже очень скоро это превратилось в привычку. Оказалось, Джей – это не просто груда мышц и привлекательная улыбка. Он говорил о футболе так, словно тот являл собой искусство, метафору к жизни. Он знал всех в его – уже нашем – районе, помогал пожилой миссис Петерс поднимать пакеты в ее квартиру на третьем этаже, выгуливал собачку его друга Тревора, когда Тревор не успевал вовремя вернуться с работы. Он был в хороших отношениях со своими родителями, всегда сохранял терпение со своей мамой, говорил, как ему нравятся рубашки, которые она ему покупала, хотя они пылились в шкафу, и вешал ее безвкусные картины на стены своей – уже нашей – квартиры. Также он близко общался со своей сестрой, поселившейся в нескольких кварталах от нас. В данный момент она сидела напротив и флиртовала с моим университетским другом, попутно кидая на нас неуверенные взгляды, ведь ей никак не удавалось привыкнуть к нашим отношениям.
– Как прошел последний учебный день? – спросила я Джея. Я не хотела говорить о школе, но я все еще плохо представляла, как вести себя с ним на публике. Мы проводили столько времени наедине, что мне приходилось напоминать себе: «Ты не можешь наброситься на него при окружающих». А еще я не могла ожидать от него открытого проявления чувств, ведь знала, что это наверняка его смутит.
Джей принялся описывать последний рабочий день: он провел увлекательную игру под названием «Убийство», что понравилось ученикам явно больше, чем мой урок по Аврааму Линкольну. В этом и заключалась разница между нами: он знал, как завоевать их сердца. Я же знала, как научить их чему-то, что сейчас для них не представляло ценности, но, возможно, понадобится чуть позже. По крайней мере, я на это надеялась, а слепая надежда – важная составляющая в работе учителя.
Джей потянулся к пряди моих волос, и я поцеловала его в щеку, пытаясь понять, каково проявлять чувства перед друзьями и коллегами. Этот поцелуй был равен смене статуса на «Фейсбуке» – открытое заявление, которое можно отменить, но нельзя выкинуть из памяти.
К одиннадцати подтянулись случайные знакомые – друзья друзей наших друзей, но Джей здоровался со всеми. Он давал пять парням в бейсболках, обнимался с девушками в ярких тесных майках, которых я видела впервые. Я могла представить, что он обсуждал с этими высокими, мускулистыми ребятами. Наверняка подробности воскресного матча футбольной лиги и разочарование по поводу последнего поражения «Филлис». Но вот о чем он говорил с этими девушками? Вопрос хороший. Я старалась не слишком открыто смотреть на них, но сестра Джея все равно заметила мой пристальный взгляд. С ее губ сорвалась недвусмысленная усмешка.
