– Всю эту неделю я думал, сэр, что мои неприятности закончились.
– Что вы имеете в виду, владелец Макбан?
– Ну, помните… – Род не отважился упомянуть Сад смерти или то, что Бизли был одним из тайных членов совета, решившего, что он достоин жить.
Бизли понял намек.
– Некоторые вещи мы не обсуждаем, парень, и я вижу, что тебя хорошо учили.
Тут он замолчал и посмотрел на Рода с выражением человека, который разглядывает незнакомый труп, прежде чем перевернуть его и опознать. Роду стало не по себе.
– Присядь, парень, присядь, – велел Бизли Роду в его собственном доме.
Род сел на скамью, поскольку Бизли занял единственное кресло – огромный резной инопланетный трон деда Рода. Роду не понравилось, что ему приказывают, но он не сомневался, что Бизли желал ему добра и, быть может, перенапрягся с непривычки, используя для разговора горло и рот.
Бизли снова посмотрел на него с тем же странным выражением, смесью сочувствия и неприязни.
– А теперь снова встань, парень, и проверь, есть ли кто-то в твоем доме.
– Никого нет, – ответил Род. – Тетя Дорис ушла, когда меня отпустили, работница Элеанор одолжила повозку и отправилась на рынок, а работников у меня всего два. Оба снаружи, заново заражают Крошку. Ее выработка сантаклары упала.
В обычном случае приносящая богатство болезнь наполовину парализованных гигантских овец захватила бы все внимание двух севстралийских фермеров, вне зависимости от возраста и статуса.
Но не в этот раз.
У Бизли на уме было что-то серьезное и неприятное. Он выглядел таким дерганым и встревоженным, что Роду стало по-настоящему его жалко.
– Все равно проверь, – повторил старик.
Род не стал спорить. Он послушно вышел через заднюю дверь, оглядел южную сторону дома, никого не увидел, обошел дом с северной стороны, тоже никого не увидел и вернулся через переднюю дверь. Бизли не пошевелился, лишь налил еще немного горького эля из бутылки в стакан. Род встретился со стариком взглядом и молча сел. Если этот человек действительно тревожился за него (а Род полагал, что так оно и есть) и был при этом достаточно разумным (в чем Род не сомневался), стоило его выслушать. Рода по-прежнему бодрило приятное чувство, что он симпатичен соседям; эта симпатия явственно читалась на их честных севстралийских лицах, когда он вышел в свой задний двор из фургона Сада смерти.
Бизли произнес, словно обсуждал незнакомое блюдо или редкий напиток:
– Мальчик, у разговора есть свои преимущества. Если не прислушиваться, разумом его просто так не поймаешь, верно?
