За сим окончу свое повествование и ещё раз пожелаю вам крепчайшего здоровья. Если Господу будет угодно, то скоро свидимся и переговорим лично.
С бесконечным уважением, Гюльденштедт Иоганн Антон.
Писано в г. Нижнем Новгороде 19 апреля 1774 года от Р.Х.
P.S. К письму прилагаю рисунки, выполненные Его собственной рукой и предназначенные вам лично. Он сам просил меня переслать их в ваш адрес. В них ставится некая математическая задача, суть которой изложена там же. Я не стал вникать, ибо, как вы знаете, интересы мои лежат далеко от сферы чистой математики, где вы царствуете безраздельно».
Николай Фусс повертел в руках листок и подтвердил:
— Господин, тут действительно есть листок с рисунками и текстом на русском. Читать?
Эйлер усмехнулся. Его секретарь за полтора года пребывания в России выучился вполне бегло говорить на языке аборигенов, но письменная речь давалось ему с большим трудом.
— Общий смысл текста изложи, Николаус. И что там нарисовано, поясни.
После паузы секретарь с некоторым удивлением в голосе произнес:
— Учитель. В тексте говорится о необходимости создать теорию расчёта мостов с большими пролетами между опорами из различных материалов, доступную для среднего разума. В рисунках приводятся примеры таких пролетов, составленных из перекрещивающихся деревянных или железных брусьев, а также пролетов, подвешенных на железных цепях.
Фусс замялся и добавил:
— Тут ещё приписка, что тот, кто возьмется за это дело, получит большую награду. И что автор текста не возражает, если этим делом займется кто-либо из ваших учеников.
Эйлер хмыкнул.
— У тебя есть желание заняться этой проблемой, Николаус? Работа не будет простой…
— Да, господин, — воскликнул секретарь, вспомнив минуты страха на качающемся наплавном мосту. — Если вы не против, я бы попробовал свои силы в этой задаче.
Эйлер усмехнулся:
— Я не против. Можешь даже рассчитывать на мою помощь. Но пока оставь меня. Мне надо подумать над письмом.
Звук удаляющихся шагов поглотила закрывшаяся дверь, и Эйлер откинулся в кресле. Интригующие новости и очень странная просьба. Он не считал себя таким уж великим авторитетом в академических кругах, чтобы своим мнением влиять на решения, принимаемые другими. Но возможно, что истинной целью письма было убедить именно его остаться в Академии. А может быть, даже присоединиться к тому «кружку избранных», в который вошел сам Иоганн.
Что ж. Вероятно, он именно так и поступит, если удача самозванца будет настолько велика, что он захватит Петербург. Время покажет.
