Но ни по кому из них, не скучал так сильно, как по старому другу. Даже по своей Ви.
Смешливая черноглазая девочка, которую Фредерик часто встречал по дороге в Резиденцию, засмеялась и помахала ему рукой. И снова заныло сердце. Так сильно, что он поморщился, ухватился за грудь рукой. Эта девочка была черноволосой и смуглой, но что-то в ее улыбке, в ее манере смотреть, напоминало Фредерику Верену.
Хорошенькая, какой только может быть хорошенькая девочка, она ела мороженое и улыбалась ему. Сам он не выносил мороженого с тех пор, как тогда, в последний раз, купил им с Ви по огромной порции. В Гремице, на диком пляже. Давно.
Опять накатило; вспомнились глаза дочурки, повзрослевшей в короткий миг.
– …я не хочу уезжать. Пусть Джесси забирает мое имя и уезжает.
И он сказал ей:
– Нет, Куколка. Однажды ты вырастешь и поймешь!
Верена выросла, но вот поняла ли?
Фредерик так надеялся, что однажды дочка найдет его. Каждый раз, меняя помощника, он говорил ему о своей племяннице. На случай, если Ви найдет его официальные телефоны и позвонит. Говорил, что, если это случится, его должны немедленно известить.
Но годы шли, а дочка все не звонила.
И Фредерик заставил себя похоронить надежду. Он сам оставил ее. Из своей глупой, непримиримой гордыни. Зачем ей ему звонить? Кто он ей теперь?
Фредерик потер руку; в том месте, где сходились большой и указательный пальцы, остался стигмат.
Он все ей объяснил, как мог… пятилетнему-то ребенку. Ви выронила мороженное… Чайки набросились на лакомство клюя друг друга и их двоих. Клюв, пробивший его ладонь, оставил рану на виске Ви…
Снова крепко перехватило горло. Вспомнилась маленькая Верена, которая цеплялась за его руки своими окровавленными ручонками и кричала:
– Не отдавай меня, папочка! Я буду хорошей! Пожалуйста! Не отдавай!
Вспомнилась Джесс, которая с притворной терпимостью отцепила ее маленькие пальчики от его сутаны.
– Не «папочка», детка, а «пресвятой отец». Твой дядя Фредди – священник. У них не может быть деток.
…Фредерик не сразу понял, отчего Верена такая смуглая. И что эта девочка – вовсе не его дочь.
– А у тебя есть дети? – спросила девчушка по-итальянски.
Он вздрогнул.
Язык он знал очень хорошо, но порой, углубившись в собственные мысли, не сразу понимал смысл сказанного.
– Что?
– У тебя есть детки?
– Это же католический священник, любовь моя, – улыбнулась мать. – У них не бывает деток…
Он заставил себя улыбнуться, подавив непрошенный гнев.
– У меня есть племянница, – сказал он малышке.
