Он ожидал, что сын возмутится, скажет, что ни при чем и можно будет дать ему в морду. Как в прошлый раз, после семинарии. Но Филипп вдруг сжался, закрыл ладонью лицо и его плечи беззвучно дрогнули; задрожали мелко и часто.
– Я верил ей! – хрипло булькнул он. – Я был уверен, что хоть она любит! Но я был нужен ей лишь затем, чтоб нагадить Джесс!.. Видел бы ты, как они дрались! И что они при этом кричали… И Ральфа вспомнили, и Фреда… Даже тебя! Лишь на меня им плевать. Обеим.
Себастьян не выдержал, отвернулся. Какое-то время, он стоял на пороге. Вдыхал свежий воздух с реки и ждал. Вспоминал против воли, как Ви напрыгнула на него в конюшне и на мгновение запечатала поцелуем рот. И ощущения от ее грудей на его груди. Если бы она настаивала, смог бы он устоять?
До этого Себастьян считал, Верена – ребенок. Тогда, у конюшни, понял, что уже нет. Ребенок такую невинность не разыграет… И губами при поцелуе, дети обычно, тоже не шевелят.
Еще мгновение, она бы ему язык в рот сунула. А он бы ответил ей. Он ей не опекун и не женат на ее мамаше.
Джесс это поняла. Сразу перестала ломаться; пришла сама. Секс был ужасный, но вот беседа жаркая. Даже очень.
Джессика рассказала все, как на исповеди.
И про вазэктомию, и про финансовые долги ей лично, и про то, что Филипп с Вереной спит. И что Верена делает это, исключительно назло ей. Джессике наплевать, и Джессика притворяется, что не знает. Когда маленькой сучке наскучит, Верена бросит его сама. Но если будет развод, Джессика так спокойно молчать не станет. Она посадит его. За связь с несовершеннолетней падчерицей.
Сперва посадит, а потом разорит.
– Почему ты не рассказала все просто так? – спросил Себастьян. – Зачем тебе понадобилось эта унылая возня на матрасе?
– У меня овуляция, – ответила Джессика. – Если мой муж не хотел своего ребенка, будет воспитывать твоего. А ты, наконец, прекратишь долбать меня рассказами о своих кобылах, которые вдруг резко перестали беременеть.
Себастьян пожал плечами.
– Дело в Филиппе, – сказала Джессика. – Я это докажу.
Себастьян позвонил сыну, как только она ушла. Филипп не отнекивался. Да, сделал, да не хотел детей, да, он в душе чайлдфри.
– Езжай в больницу и делай восстановление! – приказал отец. – Иначе я тебе сейчас твои яйца-фри сделаю!
– Я не хочу детей!
– Ты думаешь, я хотел детей? Да я никого из вас не хотел, начиная с твоей мамаши!..
В больнице их обоих ждал новый удар: врачи развели руками. Разве Филипп не знал, что есть риск остаться бездетным? Да, небольшой, но есть. Ему, разве не сказали, на всякий случай запасти «образцы»?
