По потолку царской опочивальни меж тем медленно поспешал оставшийся от прежних хозяев ливонский клоп.
Как это свойственно паразитам, клоп отличался широтой взглядов и свободой от предрассудков. Архитектурная дисгармония, возникшая от поспешной переделки бывшей рыцарской трапезной в опочивальню, его нисколько не занимала. Сырость, духота и чад от факелов в заржавелых стенных скобах оставляли его равнодушным. Еще менее его интересовали национальность, вероисповедание, классовая принадлежность и сексуальная ориентация намеченной жертвы, на лицо которой он нацелился уже спикировать с теряющегося в сумраке потолка. Ну, царь — и чо? Будь у клопа чуток побольше нейронов в надглоточном ганглии, он, возможно, сумел бы даже дорефлексироваться до осознания себя «эгалитаристом». Тех же нейронов, что наличествовали, вполне хватало, чтоб понять: надо поторапливаться, пока клиент не окочурился и кровушка не застыла.
— Иван Васильевич, вы как там, в целом? Готовы к разговору?
Царь вздрогнул и медленно открыл глаза, приподнявшись на перинах огромной трофейной кровати (никуда кроме трапезной та не влезала).
Картина, представшая перед ним, была поистине удивительной. Нет, зала осталась той же самой: низкий сводчатый потолок, крохотные тёмные оконца-бойницы. Камень и морёный дуб — очень рыцарственно, ландмейстер Ордена явно презирал пошлую роскошь. Однако сейчас всё это угрюмое пространство озарял синеватый призрачный свет, исходящий неведомо откуда.
Соратники, собравшиеся в сей полуночный час у скорбного ложа Государя, как видно, дружно отпрянули, застыв безмолвным частоколом серых теней за границей светового круга. Отсюда было различимо лишь лицо, окаймленное действительно огненной бородой, лицо Малюты Скуратова, да блеск облачения соборовавшего его перед тем архимандрита Филиппа (а этот-то откуда здесь взялся?). А в самом центре, в освободившемся пространстве, возникло низкое кресло, в котором расположился коротко стриженный худощавый брюнет в одеждах невиданного покроя. Который и задал вопрос.
Государь собрался с мыслями, и это далось ему на удивление легко. Чувствовал он себя превосходно — из чего следовало, что он уже умер; безбольно, даже сам того не заметив.
Первым делом — проверить свою память. Так… Согласно православному учению, сейчас должны начаться воздушные мытарства. Бесы будут обличать его во грехах, а два ангела — защищать. При этом грехи, в которых он исповедовался, — не испытуются! А вот грехи забытые, нераскаянные, а также всяческий
