*
На деньги, полученные от Гийома Шартье, Вийон оделся во все новое. Купил две пары штанов, две рубашки и плащ, подбитый мехом выдры, — всё невыразительного серого цвета, чтобы дольше казалось чистым. С потолка лавки свисали великолепные головные уборы. Несмотря на настойчивые уговоры лавочника, Франсуа так и не расстался со своей старой шляпой — неопределенного цвета (когда-то она, возможно, была зеленой), из мятого фетра, с загнутыми вверх тремя углами. Эта забавная треуголка[2] благополучно пережила множество злоключений и горестей, каждая ее складка, как морщинка на родном лице, хранила воспоминание. Вийон не променял бы ее ни на какую другую. Эта шляпа была словно якорной цепью, связывавшей его с прошлым.
Еще он зашел в цирюльню, где его тщательно выбрили, подстригли ему волосы до воротника и замазали гипсом дыры в зубах. Цирюльник был чрезвычайно раздосадован: большая ярмарка с ее зазывалами отбирала у него клиентов. Находились даже шарлатаны от медицины, имевшие наглость утверждать, будто умеют чинить зубы лучше, чем он!
Вернувшись в трактир, Франсуа поднялся на самый верх и вошел в маленькую, затхлую, скудно обставленную комнатушку. Колен ждал его, сидя на колченогом табурете. Вийон дотронулся до его плеча, затем вытащил из-под кровати котомку. Книги были здесь. Оставалось только ждать.
*
Ближе к полудню Франсуа услыхал, как приближаются тяжелые шаги и стучит трость. Колен вскочил еще до того, как эфес шпаги прикоснулся к заплесневелой деревянной двери. Он попытался изобразить нечто вроде поклона, предложил гостю единственный стул со спинкой, изо всех сил стараясь выглядеть учтивым и любезным.
— Фуст. Иоганн Фуст. Золотых дел мастер и печатник из Майнца.
Франсуа, сидевший с поджатыми ногами на соломенном тюфяке, встретил посетителя куда менее радушно, чем Колен, разглядывал его настороженно и недоверчиво. Лицо человека, разменявшего седьмой десяток, немецкая надменность, безупречное платье добропорядочного буржуа не усмирили его тревоги. Пришедший, со своей стороны, тоже разглядывал хозяина комнатушки, сбитый с толку его непрезентабельным видом. Дерзкий. Явно себе на уме. К тому же парень наверняка с похмелья. Во всяком случае, ни внушительного вида туша возле двери, ни этот чумазый бродяга не напугали старого печатника. Не в первый раз он имел дело со скупщиками краденого. Он повидал всяких: священников, лишенных сана, молодых людей из хороших семей, погрязших в долгах, вернувшихся с войны солдат. У самых прекрасных книг часто бывает печальная судьба. Они попадают в руки простофиль, которые недоумевают, зачем терять время, их читая, и тем более — зачем тратить на их приобретение столько денег. И таким вот образом распространяются и передаются от одного к другому знания: книги крадут, продают с торгов после банкротства, получают в наследство. К большой радости книготорговцев.
