Внезапно осознав, что он плохо представляет себе истинные цели своей миссии, Франсуа почувствовал себя пешкой, которой игрок делает первый ход в шахматной партии. Можно в любой момент пожертвовать им или просто его передвинуть, чтобы обмануть противника. Пешка же, в отличие от королей, коней и слонов, отступить не может.
— Так ты предоставишь нам необходимые книги? Епископ Парижский ждет твоего ответа.
Гамлиэль ничего обещать не стал. Вступление в игру Франции предусмотрено не было. Она намеревалась открыть второй фронт, между тем как кампания, которая велась совместно с Флоренцией и Миланом, еще не распространилась на остальную Италию. Все должно было происходить согласно четкому плану: город за городом, книга за книгой. Впрочем, раввин взял на себя обязательство добиться для своих гостей аудиенции у других раввинов — в Иерусалиме. Его рекомендательное письмо утром доставит туда почтовый голубь.
Гамлиэль поднялся, настало время вечерней молитвы. Он сожалеет, что не может приютить гостей, но раввины Цфата не имеют обыкновения принимать паломников-католиков. Франсуа и Колен должны были провести ночь на окраине города, в доме кузнеца Мусы, дабы не возбуждать подозрения у мамелюков.
Секретарь проводил французов к их лошадям и указал дорогу. Колен вскочил в седло. Франсуа, стоя одной ногой на земле, держал лошадь за поводья. В сумерках он разглядел Федерико, который наблюдал за их отъездом, стоя на каменном балконе.
С наступлением темноты Франсуа и Колен добрались до раскаленной кузницы. Широкоплечий здоровяк размашистыми ударами молота ковал железо. Франсуа окликнул его на мавританском наречии, которое немного знал еще с тех времен, когда делил комнатку на чердаке со студентом из Севильи. Кузнец тут же ответил россыпью гортанных слов, это были общепринятые учтивые выражения, но смотрел он на чужаков с недоверием, особое подозрение вызвал у него высокий парень воинственного вида. Под пристальным взглядом сарацина Колен сохранил невозмутимость.
— Спроси у этого жалкого жестянщика, сможет ли он подковать лошадь, а то копыта совсем стерлись о камни.
Тот объявил, что лучше кузнеца не найти на всем Востоке. Путешественники спешились и доверили ему своих лошадей. Муса громко позвал:
— Айша! Айша!
На беленой известью стене дома среди теней, которые отбрасывал огонь горна, можно было разглядеть низкую дверь. На пороге появился силуэт хрупкой женщины, одетой в черное. Она двигалась медленно, склонив голову, не поднимая глаз на гостей. Не произнеся ни слова, она с неожиданной силой подхватила котомки и бурдюки, взвалила их на плечи и знаками велела следовать за ней. Масляная лампа еле освещала главную комнату. Единственным звуком, который издавала Айша, было слабое позвякивание монеток, вплетенных в бахрому ее покрывала. Босые ноги ступали бесшумно. Айша вытянула тонкую руку, указывая гостям их комнату. Франсуа поблагодарил ее, и она подняла голову. Ее взгляд на мгновение встретился со взглядом Франсуа. В сумраке мелькнуло бледное лицо с тонкими чертами, засияли глаза из-под ресниц. Поэт был ошеломлен. Айша вышла, закрыв за собой дверь. А Муса продолжал с остервенением бить по наковальне. Колен даже пожалел, что не поинтересовался заранее, сколько будет стоить работа.
