Пока машинерия щёлкала и завывала, Эрнест А. Н. думал.
От силовых операций он хотел отойти очень давно. Вообще, и демобилизация была вызвана именно что этим желанием. Желанием работать мозгами, а не руками, вне зависимости от возможных последствий. Город представлялся ему перед иммиграцией как тем самым местом, где это было возможно.
Но и тут была грязь и кровь. Как и везде. Впрочем, можно было и догадаться, подумал Эрнест. Но нет, развесил уши и распахнул глаза. И даже всё дерьмо, которое лилось за месяцы службы в патруле, не переубедило его.
Хотя нет, переубедило. Просто он этого не ощущал за завесой из Агнетт и веселых вечеров. А вот когда его вытащили из–под перины и поставили перед смердящей кучей — пришлось завопить «Чёрт, да это же куча дерьма!». Наивно.
Эрнест выпил одну банку. Вторую. Третью. К четвёртой решил принципиально не прикасаться, пока чёртов комбайн не соизволит выплюнуть готовое блюдо вместо сырого концентрата. Поэтому, когда раздался звонок, он с удовольствием оторвал взгляд от созерцания потолка и поплелся к комбайну. Тот продолжал гудеть.
— Ну что за чертовщина, — устало пробормотал А. Н. Звонок раздался снова, и именно тут безопасник понял — звонят в дверь.
— Меня нет, я мёртв и отдан на съедение кордулам, — пробормотал Эрнест и вяло поплёлся к двери. К стволу он даже не притронулся. Если сегодня его грудь пропорет разряд из–за оплошности — так тому и бывать. Фатализм сегодня поборол паранойю.
— Если вы пришли на тему продажи вещей или обращения в омельство, то вам к миссис Брэнбор этажом ниже… — начал Эрнест, открывая дверь. Он ожидал много кого. Назойливых проповедников, коммивояжера, подарок от Папаши или Жанетт (именно в таком порядке), но не того, кого увидел.
На пороге стояла высокая худощавая девушка. Зелёное пальто, рыжие кудри рассыпались по плечам. Рука в перчатке тонкой кожи придерживает яркий рюкзак. Вероятно, традиционно тяжелый. И традиционно набитый чёрт знает чем.
— Ну, и что? — подняла бровь Агнетт, — мне так и сидеть на морозе, пока ты поглощаешь пиво без меня?
Неожиданно для себя Эрнест втащил возмущающуюся рыжую внутрь, и крепко обнял. Даже не попытавшись снять рюкзак или сделать что–то ещё с девушки. Сейчас ему не хватало именно простых человеческих эмоций, и плевать, что малиновый запах духов оттеняется не замеченной раньше вонью пепла, пороха и крови.
— Ты, конечно, катастрофа, — ткнула негнущимся пальцем под ребро рыжая. — Сколько прошло с задания, час? Два?
