— Я сам укушу ее. — С клыками или без он знал, как есть. Разве он не доказывал это Виктории много раз?
Воспоминание заставило его перевести взгляд на ее шею, где часто билась жилка. Десны снова заныли. Моя, подумал он снова. Моя — чтобы и кусать, и пить и целовать.
«Тебе она даже больше не нравится».
— Я укушу, — продолжила она, стиснув зубы, — и ты сможешь пить из нее. — Она не дала ему возможности ответить, просто взяла и укусила.
Человек закрыла глаза, застонав от наслаждения. Эйдену было хорошо знакомо это наслаждение, он жаждал его, несмотря на свое решение держаться подальше.
Клыки вампира вырабатывали своего рода наркотик, который вызывал онемение кожи и тек прямиком в вены, согревал и заставлял чувствовать себя позитивнее и счастливее. И поэтому было так много зависимых людей, которые были согласны сделать все что угодно за еще один укус.
Но не он. Больше нет.
Прошла секунда, другая. Виктория подняла голову. Губы окрасились багровой влагой, и Эйдену захотелось слизнуть их. Вместо этого он заставил себя посмотреть на две точки на человеческом запястье. В них тоже скопилась кровь, и он застонал. Чего он не сделал, так это не отчитал Викторию за неповиновение. Какое у него было право наказывать ее? Он просто потребовал предложенную ему руку и приложился ртом к ране.
Он лизнул раз, другой, пробуя амброзию на вкус, снова застонал, перед тем как пососать, дал рту наполниться нектаром. Его глаза закрылись с той же покорностью, что и глаза человека. Но все равно краем сознания он подумал, что какой бы чудесной ни была эта кровь, она должна быть вкуснее. Должна быть слаще и совсем чуточку острой.
— …нет клыков, а он все равно жаждет крови, — говорил Райли, когда Эйден начал осознавать окружающий мир. — Неслыханно.
— Видимо, так, — резко ответила Виктория. — Только глянь. В блаженстве от каждого момента.
— В блаженстве? Его глаза выглядят мертвыми, и так с тех пор, как он проснулся. С ним что-то не так.
Эйден знал, что они говорили о нем, но как и раньше, его это не заботило.
— Ладно, значит, она в блаженстве, — добавила Виктория, хлестнув словами, будто кнутом.
— Если бы я не держала ее, она бы терлась об него.
— Ты хочешь, чтобы я убедил тебя в обратном? — возмутился волк. — Мы оба знаем, что я солгу.
— Ты отвратительный друг.
— Отнюдь. Только не убивай ее после этого. Чтобы взять ее, я пообещал Лорен, что ты будешь стирать для нее неделю. А еще, что ты будешь делать это вечно, если причинишь ее рабыне какой-нибудь вред.
