Пообещав приехать через неделю, Анна вскарабкалась в вагон. Поезд тронулся, и тогда она позволила себе заплакать. При Грише было нельзя. Отрыдавшись, настроила мысли на Гришин институт, на его комнату или даже квартиру, которую она вымоет до блеска, на супы и котлеты, которые будет ему готовить. На настольную лампу, которую она купит обязательно, чтобы Гриша не испортил себе зрение. В сердце больно кольнуло – и пропало. Все будет хорошо.
Сергей водил по детскому дому комиссию. Тут были чиновники из управы и из соцопеки, но ему хоть бы хны. Планы эвакуации висят, на кухне – порядок, детей – всего двое. Замглавы администрации Олег Иванович решил так: Горниковский детский дом перевести сюда, а там сделать ремонт. И намекнул Сергею, что директор Горниковского детского дома просится на пенсию. Так не взяться ли ему? Что ему стоит пристроить еще полсотни детей?
Сергей отказался, помня данное жене обещание: пристроит всех своих – и за диссертацию. К тому же она ждала ребенка. Пора была заняться наукой и собственной семьей.
И вот – долгожданный Гришин день рождения. Спальня украшена воздушными шарами. На тумбочке – большая открытка, которую нарисовала Света. Но Гриша лежал в своей кровати и смотрел в потолок. В одежде и обуви, поверх покрывала. Света принесла кусок торта.
– Гриш…
Гриша молчал.
– Ну, может, поезд задержался.
– На сутки? – Он даже головы к Свете не повернул.
– Или она заболела, а телефона в деревне нет.
– Мобильный есть.
– А ты звонил?
Молчание.
– А давай с моего позвоним?
И тут Гришка закричал зло:
– Ага! То есть с твоего позвонить – она типа ответит? Так, что ли? А со мной она не хочет говорить. Так получается? Так?!
Света захлюпала носом.
Вошел Сергей, кивнул на дверь – и Света вышла.
– Я нашел твою маму. Вчера ее увезли в больницу.
– Значит, правда заболела? – почти радостно спросил Гриша и тут же устыдился своей радости. Сергей же почувствовал себя еще хуже, чем тогда, в вокзальном кафе.
– У нее был инфаркт. И она…
– Что?!
– Ей пытались помочь. Но твоей мамы больше нет.
Сначала было очень тихо. Тихо. Тихо. Тихо. А потом…
– Это я! Это из-за меня! Надо было плюнуть! Надо было ехать! Сразу ехать!!!
Гриша сорвал со стены гирлянду из воздушных шаров и стал яростно их топтать. Они лопались и оставались лежать на полу разноцветными плевками. Сергей пытался унять его, но Гриша бился, как раненый птенец.
– Вы! Вы!!! Почему не сказали, что она может умереть?
Гриша в ярости переворачивал койки.
