Алексей бледнел, краснел и замуровывался в бывшем дедушкином, а теперь его кабинете. Не выламывать же дверь. Настоящий дуб, между прочим. И косяки надежные.
Не то чтобы он никогда не влюблялся. Даже крутил четыре года роман с завучем (постарше его, но подтянутая тетка, классно выглядела), которая была замужем. Оба получали от процесса удовольствие. Он дарил ей конфеты, водил в кино. Она составляла удобное расписание занятий для любовника. А еще наводила порядок в его всегда запутанной отчетности. Что было просто суперудобно.
Замученные Минобром (не к ночи будь упомянута эта организация) учителя, пониженные в статусе до не имеющих никаких прав чтецов лекций и составителей огромного количества отписок, бумаг… Не обладающие возможностью даже выставить хулигана за дверь, поднять, чтобы постоял, подумал о своем поведении и не мешал – теряли авторитет.
Волевой директор как-то лавировал между пожилыми кадрами, которые болели за дело и хотели не только учить, но и иметь возможность воспитывать, и молодыми учителями, которые не знали и сотой части того, что вышеупомянутые зубры, а воспитывать не могли, не стремились и вообще… Предпочитали увиливать от хлопот и опасностей.
Наш Алексей по возрасту относился к молодежи. Но по багажу знаний, умению их доносить и общему подходу – тяготел к преподавателям старой школы. К тем, кому давно пора на пенсию. Но как без них – полный ахтунг…
Молодые русисты сами пишут с ошибками… И громко заявляют, что классика устарела.
Алексей в интригах школьных не участвовал. Жил наособицу. Учил, зажигал, увлекал, подтягивал отстающих и натаскивал жаждущих побед и поступлений на бюджеты в приличные ВУЗы.
Школа была его землей обетованной. А каждый класс – любимыми зайчиками. Он видел во многих глазах ум, любопытство. И разжигал его. Интересные загадки, сложные задачки. Решали сообща. Оставались на дополнительные занятия. Словом, наш Алексей был энтузиаст-новатор по мнению одних, и идиот по мнению других.
А истина, как водится, была где-то посередине.
Не заметив как (время пролетело мгновенно), Алексей дожил до тридцати. Роман с завучем увял потому, что у нее родились внучки-двойняшки. И времени на романтические приключения, даже урывками, не оставалось категорически. Полное отсутствие личной жизни Алексея не слишком угнетало. Не юнец двадцатилетний. Маньяком никогда не был. Но… все же сказывалось. Сдвинул брови. Немного ссутулился. Поругался с мамой, которая продолжала приводить домой кандидаток на роль невестки.
