И посмотрел ему в глаза.
Кое-что мы поняли друг о друге, смотря вот так напрямую, и на секунду я даже усомнился в своём бунте, ибо в глазах начальника действительно не было никакого желания меня обидеть, унизить, оскорбить, были там только служба, формализм и строгость… Да и он сам видимо, увидел и понял, что я тоже пекусь о благе дела, службы, правда, несколько по-своему, но… Возможно, мы поняли бы друг друга, но тут с кресла, стоявшего в дальнем углу кабинета, внезапно раздалось очень громкое мяуканье (как со двора в мартовскую пору), и в нём (кресле) материализовался Сефирос.
— Товарищ директор! Товарищ агент! Николай Анатольевич! Прошу вас, разрешите мне переговорить с агентом Малиновым! Немедленно! Товарищ Малинов, подойдите сюда сейчас же! — какая-то нотка в голосе хвостатого директора заставила меня снять ноги со стола Зиновьева, встать и подойти к дальнему креслу.
Кошачий шёпот больше всего походил на змеиное шипение. Однако все слова были вполне различимы и доходчивы:
— Прекратите это немедленно! Вы сошли с ума, Малинов! Хоть вы и можете проходить сквозь стены, видеть непознаваемое и убить человека огурцом, но ничто из этого не спасёт вас, если вами по-настоящему займётся Зиновьев! Если он, как он сам выражается, «примет меры»… Как вы думаете, почему вообще обычный живой человек безо всяких там паранормальных способностей оказался в Организации, да ещё стал директором отдела? Вы себе даже не представляете, на что он способен. Он может превратить жизнь любого в бюрократический и процессуальный ад! Вы Кафку читали хотя бы когда-нибудь? Сейчас же извинитесь и ведите себя согласно субординации, иначе даже я не смогу вам помочь!
Откровенно признаться, больше из заботы о нервах своего усатого начальника, я выполнил его просьбу — извинился. И даже сделал вид, будто веду себя согласно субординации — принял, как полагается по древнему петровскому указу, «вид лихой и придурковатый…» Ладно, подумал я. Хрен с вами обоими. В тот момент я ни капли не боялся Зиновьева и его «мер». Впоследствии, однако, я понял, что Сефирос тогда меня здорово спас от моей же собственной глупости… Зиновьев и вправду был способен на многое. И я бы тогда просто не сумел с этим справиться.
В общем, кончилось всё это тем, что я деревянным голосом произнёс:
— Товарищ директор отдела, прошу извинить меня за неадекватное поведение. Впредь обязуюсь не допускать подобных ошибок. По существу заданных мне вопросов докладываю, что рапорт агента Кримсон Рихтера изучил, и полагаю…
