— Прошу прощения, — пробормотал он. — Это было неуместно.
Даже пёрышко могло бы сбить меня с ног прямо сейчас. Он что, извинялся? Принц?
— Да, именно так и было. — Я с трудом сглотнула и отступила на шаг назад.
— Даже если это правда, — добавил он.
— Вау. Это лучший способ испортить извинения, — пробормотала я. — Хотя ты, наверное, даже не знаешь, почему только что извинился.
— Я знаю. Это причиняло тебе боль. Эти слова.
— Что? Ты чувствуешь это?
Его тяжёлые ресницы поднялись, и напряжённый взгляд пронзил меня насквозь. Внезапно я вспомнила тот день, когда очнулась в больнице, и эти глаза.
— Я могу чувствовать многое.
Ох.
О-о-оу.
У меня сложилось впечатление, что он говорил об этом раньше, когда я думала о своём сне. И боже, разве это не заставит меня заползти в какую-нибудь дыру? В тот момент я сделала мысленную заметку, чтобы законно не чувствовать ничего, когда я была рядом с ним или любым другим фейри.
Одна бровь, на несколько оттенков темнее его золотистых волос, приподнялась.
— Подожди. Ребята, вы умеете читать мысли? — спросила я приглушённым голосом, думая, что знаю о фейри не так много, как мне казалось.
— Нам это и не нужно.
Я почувствовала облегчение, но оно быстро исчезло, когда его слова снова пронеслись в моей голове. Нам это и не нужно. То есть, судя по нашим эмоциям, они, вероятно, достаточно хорошо понимали, о чём мы думаем.
Славно.
— Ну… — я прижала папку к груди. — Вот это странно.
Его губы дрогнули.
— И мне нужно идти. — Я начала поворачиваться ещё раз, приказывая себе не выбегать из вестибюля, как будто он был весь в огне. Но я остановилась, снова повернувшись к нему лицом. — Я волнуюсь за этих детей. Я найду их или выясню, что с ними случилось.
Принц склонил голову набок. Прошло несколько секунд, и он кивнул. Думая, что эта супернеловкая встреча теперь, к счастью, закончилась, я снова начала отворачиваться.
— Брайтон?
Отчаянно игнорируя то, как он произнёс моё имя, заставляя меня думать о штормовых летних ночах, я повернулась к нему лицом, хотя здравый смысл кричал, что я не должна этого делать. Это не было принуждением. Видимо, это был действительно плохой самоконтроль. Мой взгляд скользнул по его лицу, и я подавила вздох. Он был самым сильным, самым смертоносным в своём роде, и это знание ничуть не ослабляло моего восхищения его мужской красотой.
— Рыжие волосы были тебе к лицу, но я предпочитаю их такими, какими они выглядят сейчас.
А потом с этими словами он повернулся и зашагал прочь, оставив меня стоять там, зная только одно.
