— Храни нас господь! Лиззи, на тебя смотреть страшно! Что с тобой? Заболела?
— Дядя Том, тетушка Хлоя, я убегаю… Надо спасать Гарри. Хозяин продал его.
— Продал! — в один голос воскликнули те, в ужасе подняв руки.
— Да, продал, — твердо повторила Элиза. — Я спряталась в темной комнате рядом со спальней и слышала, как хозяин сказал миссис Шелби, что он продал моего Гарри и тебя, дядя Том. Завтра утром работорговец возьмет вас обоих, а хозяин уедет из дому на это время.
Слушая Элизу, Том стоял, словно окаменев. Руки у него так и остались воздетыми к небу, глаза были широко открыты. А когда смысл этих слов постепенно дошел до него, он рухнул на стул и уронил голову на колени.
— Боже милостивый, сжалься над нами! — воскликнула тетушка Хлоя. — Неужто это правда? Чем же он провинился, что хозяин продал его!
— Он ни в чем не провинился, дело не в этом. Мистеру Шелби не хочется продавать их, а миссис… вы знаете ее доброе сердце. Я слышала, как она заступалась, просила за нас. Но хозяин сказал, что теперь ничего нельзя поделать. Он задолжал этому человеку, и этот человек держит его в руках. Если не расплатиться с ним, тогда надо будет продавать все имение и всех негров и уезжать отсюда. От этого человека не отделаешься. Я сама слышала, как хозяин говорил, что выбора у него нет — или продать Тома и Гарри, или лишиться всего остального. Ему жалко нас… а миссис! Ведь это ангел во плоти! Если бы вы ее слышали! Нехорошо я с ней поступаю, но иначе я не могу. Она сама, сказала, что душа человеческая дороже всех сокровищ, а когда моего мальчика продадут, кто знает, что станется с его душой. Это верно, верно! Но если я заблуждаюсь, да простит меня господь!
— Старик, — сказала тетушка Хлоя, — а ты что же не уходишь? Хочешь дождаться, когда тебя увезут вниз по реке, туда, где негров морят голодом и непосильной работой? Да я бы лучше умерла! Время есть — беги вместе с Лиззи. С твоим пропуском тебя никто не остановит. Вставай, я сейчас соберу тебе вещи.
Том медленно поднял голову, обвел печальным, но спокойным взглядом хижину и сказал:
— Нет, я никуда не пойду. Пусть Элиза уходит — это ее право. Кто осудит мать? Но ты слышала, что она сказала? Если меня не продадут, тогда все пойдет прахом… Ну что ж, пусть продают, я стерплю это. — Судорожный вздох вырвался из его могучей груди. — Хозяин всегда мог положиться на меня. Я не обманывал его, я никогда не пользовался своим пропуском без надобности и никогда на это не решусь. Пусть продадут одного меня, чем разорят все имение. Хозяина нечего винить, Хлоя. Он не оставит тебя с несчастными…
