Мой мозг обрабатывает все, что говорил мне детектив, вспоминая, то что я на самом деле знаю. Я знала о передозировке и о лечении, которое прошло успешно. Именно тогда она пришла забрать меня в последний раз. Я знала, она была из Нью-Йорка, то же знала, что она была там замужем. Я не знала, что у нее был ребенок до меня. Не знала, что у нее до сих пор живет там муж. И определенно не знала, что она держит такой большой секрет. Вся доброжелательность, которую я испытывала к ней за последние два года, начинает исчезать.
— Похоже, твой брат пытался получить опеку над тобой, как только узнал о тебе. Но из-за твоей матери, которой удалось доказать, что она сможет о тебе позаботиться, его кандидатуру даже не рассматривали, — он делает паузу, — ты действительно не знала ничего из этого?
Во время того, как он говорил, я рассматривала массивную папку, которая вероятно содержит всю эту информацию обо мне и маме, информация, которой она никогда не рассказывала мне. Почему она никогда не говорила мне, что у меня есть брат? Это то, что заставало ее остаться трезвой? Она боялась, что он станет моим опекуном? Эта угроза была достаточно большой, чтобы она оставалась трезвой. Внезапно я почувствовала угрозу из-за брата.
— Райли?
Моя голова кружится, я пытаюсь вспомнить намекала ли она когда-нибудь на то, что у меня есть брат. Ничего. Я смотрю на детектива и качаю головой.
— Не знала.
Он наблюдает за мной с тихим сочувствием.
— Я должна пойти с ним? — внезапно спрашиваю я.
Он вопросительно смотрит на меня.
— Есть ли у меня выбор?
Его губы сжимаются в тонкую линию, к которой я привыкла за несколько часов.
— Ты — несовершеннолетняя. Он — единственный из родственников, которого мы нашли. И он готов опекать вас. Есть ли у вас другие варианты?
Я хотела предложить воспитание в приемной семье, но уверена, они не согласятся, зная, что у меня есть родственник, который готов позаботится обо мне. Тогда очевидно, что у меня на это нет ответа, продолжает:
— Социальная служба скоро будет здесь. Вы будете размещены где-нибудь, пока все не решится.
Я тихо сижу, пока буря нарастает во мне. Онемение, которая я получила сегодня, испаряется, уступая место растущей панике. Мы хранили одну тайну. Но не думала, что у нее есть и другие. Я наконец начала доверять ей, пока все это время она хранила от меня эту тайну. Мы праздновали мой семнадцатый день рождения и начало ее второго года трезвого состояния только прошлой весной. Тогда был первый раз, когда она купила мне реальный торт. На нем было написано моё имя. Ее бледно-голубые глаза сияли так ярко при свечах, тогда она сказала мне загадать желание и задуть их.
