— Спасибо за информацию Гвен, — говорю я сухо. Теперь, когда мои предположения о нём фактически подтвердились, я готова сменить тему. Я осматриваю полупустую стоянку, интересно, Майлз еще здесь или уехал домой.
Удовольствие блестит в ее глазах, прежде чем спросить:
— Тебя подвезти?
Так как я не вижу никаких признаков Майлза, принимаю предложение Гвен. Она ведет меня к старому ярко-красному фольксвагену кролику. Его передние крыло покрыто ржавчиной, и кажется, распадается там, где они накрывают шин. Она замечает мое критическое выражение.
— Не очень, но на ней можно ездить.
К моему удивлению, в салоне довольно чисто и выглядит намного лучше, чем корпус, — я говорю Гвен, где живу, и она переходит на дорогу.
— Я была новенькой в прошлом году, — говорит она, — почти все остальные, кроме нас, жили здесь всю свою жизнь.
Я смотрю на нее, и у меня ощущение, что она говорит, словно у нее здесь не так много друзей.
— Мы переехали из Манхэттена. Ты можешь в это поверить? — она фыркает, — переехать из Манхэттена, чтобы жить здесь? Мой папа устроился на работу в Албанию и теперь я здесь… застряла в нигде. Что насчет тебя? Переезд в новое место в конец твоего старшего года, должно быть это действительно отстой.
Я закрываю глаза и делаю вдох.
— Да, это так.
Я чувствую, как она отстраняется от дороги и смотрит на меня, ожидая, что я расскажу свою историю. Когда я этого не делаю, она просто спрашивает.
— Так почему же ты переехала сюда?
Я смотрю на нее.
— Моя мама умерла. Моим братом и его семья позволили мне остаться, — я чувствую ее шок. Могу только представить ее реакцию, если бы я рассказывала все подробности.
— Мне очень жаль, — говорит она тихо, — что насчет твоего отца?
Я пожимаю плечами и смотрю в окно, заметив, что мы приближаемся к дому Кайла.
— Я думаю, что он тоже мертв.
Правда в том, что он жил с мамой и со мной, когда я была маленькой. Я помню его грязные волосы и татуировки, которыми были покрыты все руки. Он тоже был наркоманом. Однажды он ушел и не вернулся. Социальная служба не смогла разыскать его, тогда это был первый раз, когда мама потеряла надо мной опеку. На протяжении многих лет маме надоело слушать, как я спрашиваю про него, и наконец, сказала мне, что он, вероятней всего, мертв.
Остальную часть дороги Гвен молчит. Независимо от схожести между нами, и как мне казалось, я хотела, чтобы мы стали близкими друзьями, но она не может себе это позволить, а я ничего не говорю, чтобы не беспокоить ее.
