Звенела в переулке Колькина гармонь...
Матвей сел, закурил. Долго сидел, слушал гармонь.
Толкнул жену.
- Слышь-ка!.. Проснись, я у тебя спросить хочу...
- Чего ты? - удивилась Алена.
- У тебя когда-нибудь любовь была? Ко мне или к кому-нибудь... Неважно.
Алена долго лежала, изумленная.
- Ты никак выпил? Ты не вставал?
- Да нет!.. Ты любила меня или так... по привычке вышла? Я сурьезно спрашиваю.
Алена поняла, что муж не "хлебнувши", но опять долго молчала - она тоже не знала, забыла.
- Чего эт тебе такие мысли в голову полезли?
- Да охота одну штуку понять, язви ее. Что-то на душе у меня... опять как-то... заворошилось.
- Любила, конечно! - убежденно сказала Алена. - Не любила, так не пошла бы. За мной Минька-то Королев вон как ударял. Не пошла же. А чего ты про любовь спомнил середь ночи? Заговариваться, что ли, начал?
- Пошла ты! - обиделся Матвей. - Спи.
- Коровенку выгони завтра в стадо, я совсем забыла сказать. Мы уговорились с бабами до свету за ягодами идти.
- Куда? - насторожился Матвей.
- Да не на покосы на твои, не пужайся.
- Поймаю, будете травы топтать - штраф по десять рублей.
- Мы знаем одно местечко, где не косят, а ягоды красным-красно. Выгони коровенку-то.
- Ладно.
- Не забудь!
- Сама ты корова, - беззлобно, добродушно даже, сказал Матвей.
- А ты кто? Бык при мне?..
- Я-то?.. Я мерин был хороший. Всю жизнь. А теперь вот - дурею. К старости все дуреют. У тебя квас где?
- В сенцах. Накрой кувшин-то опять, а крышечку камешком придави.
Матвей вышел в сени, шумно напился... открыл дверь, вышел на крыльцо.
С неба лился на теплую грудь земли белый мертвый свет луны. Тихо и торжественно было вокруг.
- Ах, ночка!.. - тихо сказал Матвей. - В такую-то ночку грех не любить. Давай, Колька, наверстывай за всех... Горлань во всю мочь, черт заполошный. Придет время - замолчишь... Станешь вежливый.
...С работы Колька шагал всегда быстро... Размахивал руками - длинный, нескладный, с длинными, до колен, руками. Он совсем не уставал в кузнице. Шагал, а в ногу, на манер марша, подпевал:
Эх, пусть говорят, что я ведра починяю,
Эх, пусть говорят, что я дорого беру!
Две копейки - донышко,
Три копейки - бок...
- Здравствуй, Коля! - приветствовали его.
- Здоров, - кратко отвечал Колька и шел дальше.
Дома он наскоро ужинал, уходил в горницу и некоторое время резал Стеньку. Потом брал гармонь и уходил в клуб. Потом, проводив Нинку из клуба, возвращался к Стеньке... И работал иной раз до утра.
