«Идеологическая и развлекательная функции праздника в значительной степени переплетались: даже самые важные дни советского политического календаря стали сопровождаться не только муштрой курсантов, показом танков и самолетов, докладами и возложением венков, но и фейерверками, шариками, букетами и прочими сугубо развлекательными элементами»[5].
Но, несмотря на большую работу советской власти над мифом о победе в войне и, следовательно, над сценарием праздника, День Победы с 1965-го по 1995 год оставался праздником в основном семейным, а не публично-уличным. Об этом, в частности, пишут антропологи Катриона Келли и Светлана Сиротинина в своем исследовании детского восприятия советских праздников, приводя слова информанта, родившегося в 1977 году:
«Многие потом считали его своим особым семейным днем, даже если он и не сопровождался какими-то особыми семейными традициями: “Специальный праздник — 9 мая. 9 мая отмечается тоже в семье. В семье как праздник”».
Другой информант, интервью с которым используется в этом же исследовании, говорит о «своем школьном приятеле, не праздновавшем 9 мая с семьей, как о человеке “откуда-то с Марса”»[6]. Этот феномен исследователи связывают, в частности, с процессом «приватизации» официальных праздников[7].
Ключевая дата хронологии Дня Победы, важная для нашего исследования, — 1995 год. В честь 50-летнего юбилея в Москве прошли два парада: на Красной площади и на Поклонной горе, в только что открытом Парке Победы. С этого момента парады стали ежегодными. Таким образом, легализация Поклонной горы как пространства официального праздника совпала с третьей, постсоветской, волной мемориализации войны. Одним из вопросов, стоящих перед данным исследованием, был вопрос о том, насколько сильно функциональная история этого места отражается в восприятии Поклонной горы современными москвичами.
В конце 1990-х — начале 2000-х годов День Победы оставался самым популярным праздником в России, унаследованным ею от советской эпохи. В то же самое время заканчивается процесс деидеологизации советских праздников (чтобы, как мы увидим позже, возобновиться уже в новом формате в 2010-е годы), что приводит к частичной потере их официального смысла и одновременно к росту масштабных сценариев уличных гуляний. Ольга Калачева в своем исследовании старых и новых праздников начала 2000-х годов пишет:
«Примечательно, что только в постсоветский период методические пособия по организации праздников окончательно теряют идеологический подтекст. Теперь это не руководства по проведению гражданских ритуалов, а подборка игр, песен, рецептов и советов по организации праздников приватной сферы»[8].
