Королева что-то тихо спросила у Бэт, та кивнула, потом обернулась к Керринджер. Она улыбалась так отчаянно и счастливо, что у Рэй слова примерзли к языку.
Королева холмов медленно подняла руки, обняла Бэт. Ее широкие рукава заслонили фигуру девушки от Рэй. Керринджер устало закрыла глаза.
Потом она сидела на склоне холма, обхватив руками колени. На вершине другого сида Томас Арфист играл на новой своей арфе, и слушать эту музыку было невозможно. Не слушать — тоже. Рэй все время мерещился в звоне струн отголосок смеха Бэт. Впору было стискивать зубы от бессилия и злости, но что-то такое делала с ней эта музыка, что у Керринджер оставалась только грусть. Ей почти до слез было жаль эту славную девчонку, так любившую, так поверившую в чудо.
— Она будет дремать, и грезить, и петь ему, — тихий голос за спиной заставил Рэй вздрогнуть — она не слышала шагов. Рядом с ней на траву опустилась сида в простом белом платье. Королеву Холмов в ней Рэй узнала не сразу. — Это хорошая судьба. Однажды он узнает ее голос и позовет ее по имени. Тогда чары закончатся, потому что сердце всегда сильнее чар.
— Почему она?.. — хрипло спросила Керринджер.
— Я дала моему Тому арфу, где струны были звездным светом, — сказала Королева. — Он отдал ее Охотнику, чтобы получить право уходить и возвращаться. Король-Охотник жесток, но прав. Он спросил Тома о самом ценном, что он мог отдать. Мне можно было бы гордиться — он ценил мою арфу сильнее, чем свой голос или мастерство своих рук.
Рэй слушала ее, затаив дыхание. Ей нужна была правда о Томе Арфисте и Бэт, чтобы, уйдя с этого холма, она смогла хоть как-то собрать себя в кучу и жить дальше.
— Король просит много и дает много. Он дал Тому власть видеть через чары и мороки. Поэтому когда-нибудь мой Арфист услышит, чьим голосом поет его арфа.
Они помолчали немного. Над зелеными холмами взлетел сильный голос Томаса Лери, и пока он пел, говорить было нельзя, можно было только слушать. Он пел о солнце над холмами, и о девушке на холме, и еще о чем-то знакомом и неузнанном пел.
— Я сказала Тому, что у него не будет другой арфы, пока кто-то не даст ему больше, чем дала я. Я была зла. Ему не надо было просить у Короля. Он мог попросить у меня. Я бы забрала назад сказанное ради Тома, но некоторые слова не создают будущее, а лишь провидят его.
Рэй криво усмехнулась. Ей припомнилось, как в пабе «Зеленые рукава» Гвинор назвал Тома гордецом. Сейчас казалось, что это было очень, очень давно.
