Будь она проклята, земляника Другой стороны! Сок оставляет на руках красные пятна. Теперь у нее на руках совсем другие красные пятна, и дорога на Другую Сторону закрыта навсегда. Такое не прощают.
Рэй отхлебнула еще из бутылки, подержала во рту, только потом проглотила. Короля-Охотника не так просто убить в его собственных владениях. Даже холодным железом, заговоренным по всем правилам. Сидов вообще почти невозможно убить на Другой стороне.
Перед глазами Рэй мелькнули белые руки, измаранные парчовые рукава, кровавые разводы на воде. Провидицы с холмов никогда не ошибаются. Значит, медноволосый Охотник мертв. Рэй выпила еще.
Так или иначе, об этом не узнать. На Другой стороне ей будут совсем не рады, даже соваться не стоит. Клыки гончих Охоты одинаково остры, жив их хозяин или нет. У Охотника и так характер совсем не сахар, узнавать, на что он способен в гневе, Керринджер совсем не хотелось. А если шесть выстрелов сделали свое дело, то какая разница, тут она или там.
На миг мелькнула мысль прямо сейчас сесть за руль и гнать до самой Границы, а там — будь что будет. Можно разыскать сид, вершину которого обвивают корни могучего дуба и узнать наверняка. Если Охотник как-то пережил ее пули, то и Рэй его гнев как-нибудь переживет. Не убьет же он ее в самом деле. А если верно пророчество баньши, совсем не важно, что там будет дальше.
Рэй горько усмехнулась и снова приложилась к виски. Никуда она не поедет. Она сама предпочла Байль полым холмам. Керринджер выпила еще. Ей было паскудно, и даже крепчайшее спиртное никак не могло притушить саднящую пустоту в груди, сколько ни пей. А выпить Рэй могла порядочно. Другая сторона сотворила с ней что-то, от чего алкоголь брал ее с трудом, трава не брала вообще, она пробовала. Рэй нашарила в ящике мятую пачку дешевых сигарет, подкурила от спички, последней в коробке. За окнами на Байль опускалась душная летняя ночь.
Разбудил ее надсадный писк мобильного телефона. Рэй приоткрыла глаза и тут же зажмурилась — в маленькое чердачное окошко било солнце. Простыни липли к телу, голову стискивала обручем тупая боль.
Не рискуя больше открывать глаза, Рэй нащупала телефон и поднесла к уху. Проговорила в трубку не слишком внятно:
— Слушаю.
Динамик отозвался мужским незнакомым голосом:
— Он приходил на рассвете. Керринджер, что мне делать? Если он как-то проберется за ворота…
Рэй мучительно потерла затылок. Во рту пересохло, и даже мысль о том, чтобы говорить, была отвратительной.
