— У тебя почти не осталось времени, — негромко проговорил Охотник.
— Тогда не мешай мне, — зло отозвалась Керринджер. — Если я нарушу гейс, то не потому, что была рада тебя видеть. Не думай, что я забыла.
— Им не выбраться без помощи. Ни девочке, ни ее отцу, — сид сдвинул брови. — Я могу отвести их к Границе. Я всегда держу слово, ты знаешь.
— Ты рано сбрасываешь меня со счетов, — невидимый таймер в голове Рэй отсчитывал минуты. Ладонь, сжимающая револьвер, вспотела.
Она не видела Короля-Охотника лицом к лицу с тех пор, как ушла, держась за широкую отцовскую ладонь, ушла, не оглядываясь. Сердце колотилось где-то у горла. Все, о чем Рэй хотела забыть, с потерей чего пыталась смириться долгих четырнадцать лет, стояло перед ней въяве. И, кажется, можно было все вернуть назад, сделать так, как хочется, а не так, как должно. И будет алая земляника в ладонях, и огоньки на траве холмов, и танцы в светящемся тумане, и скачка сквозь ночь, и осенью в груди перестанет щемить невидимая заноза.
— Я не стану менять себя на возвращение для них, — сказала Рейчел Керринджер. — Уходи. Убирайся!
Убирайся насовсем, навсегда. Рэй не видела Охотника давно, очень давно, но его тень всегда незримо неслась за ней следом, а в воздухе дрожало эхо рогов Охоты. Глухая тоска по несбывшемуся давила на плечи Керринджер свинцовой усталостью.
Король-Охотник молча улыбнулся. Как будто видел Рэй насквозь. Как будто знал, что стоит ему протянуть руку, и время сотворит то, что ему творить не положено даже на Другой стороне — повернет вспять. И снова будет ноябрьская ночь и девчушка в светлой ночной сорочке решительно возьмется за протянутую ладонь… А потом — круг поединка, снова заляпанный алой кровью.
Ни говоря ни слова, сид протянул руку. Рэй вскинула револьвер. Палец на спусковом крючке дрожал.
Шесть выстрелов один за другим разорвали в клочья тишину Другой стороны.
Керринджер сунула в кобуру еще дымящийся ствол и побежала к машине. Краем глаза она успела увидеть, как кренится в седле и начинает падать гордый Король-Охотник.
Рэй торопливо запрыгнула на водительское сидение, повернула ключ в замке зажигания. Темноту наступившей ночи рассеивал только свет фар. Спиной Рэй чувствовала, как смотрит на нее маленькая Гвендоллен. Ее отец весь подобрался. Еще бы, не каждый раз кому-то в грудь прямо при тебе всаживают шесть пуль подряд.
Потом была сумасшедшая гонка через холмы, когда в голове Рэй пульсировала одна-единственная мысль: «Успеть». Что будет с ней, если она опоздает и истекут семь суток отпущенного ей гейсом срока, Керринджер старалась не думать.
