— Оставайся с нами.
Восьмая опустила глаза и тихо сказала:
— Они знают, как вернуть маму.
Маккена сбился с шага, но взял себя в руки. Девятая Гвендоллен равнодушно играла с огненной стрекозой, которая вилась вокруг ее пальцев. Десятая вытерла рукавом бегущие по лицу слезы и шмыгнула носом:
— Папа, мне плохо здесь.
Рэй до рези в глазах вглядывалась в невысокие фигурки и одинаковых платьях. Сама она ни за что не угадала бы, что должна сказать отцу маленькая восьмилетняя девочка. Еще Керринджер подумала, что заставить Маккену сражаться да хоть бы с тем же «синим плащом» было бы не так подло. Не мучило бы ложной надеждой, по крайней мере.
Джон обернулся. Губы сжаты, глаза нехорошо прищурены.
— Ты играешь не по правилам, — сказал он зло сиде.
Ее воин передвинулся, чтобы держать в поле зрения обоих людей.
— Ее здесь нет, — с удивительным спокойствием продолжил Джон Маккена.
— Ты уверен? — Королева Холмов покачала головой. — Если ты откажешься от своей дочери, ей никогда не покинуть сиды.
На мгновение по лицу мужчины пробежала тень сомнения. Потом хмуро и резко он отрезал:
— Гвендоллен здесь нет.
Рэй подобралась. Какое-то внутреннее чутье говорило ей, что весь этот фарс пора заканчивать. Смутный отголосок тревоги поселился в груди, мешая дышать. Здесь, на Другой стороне, чутье значило больше, чем завывания сигнализации в мире людей.
Керринджер тихо выругалась. Все ее обереги, разрушающие чары, остались в карманах жилетки и разгрузки. Она специально пришла к заповедному холму почти безоружной, чтобы хозяева видели — она играет честно. Сидская королева улыбнулась ей грустно:
— Я бы не пустила вас сюда, будь на это моя воля. Ты знаешь, никто не любит, когда посягают на его добычу.
От ее цепкого, пронизывающего взгляда у Рэй по спине пробежали мурашки. Ответила она спокойно:
— Верни дочь этому человеку.
— Кажется, мне придется это сделать, пока твоя кровь не пропитала мою землю насквозь.
Рэй ухмыльнулась и разжала окровавленный левый кулак. На траву брызнуло еще несколько алых капель. Пролитая холодным железом смертная кровь вредила Другой стороне. На этом основывалась половина нехитрой человеческой магии. Для Рэй это был последний козырь в рукаве.
Сида махнула рукавом и обернулась к Маккене.
— Ты разгадал мою загадку. Я вынуждена держать свое слово. Сейчас Гвендоллен приведут.
Должно быть, в жизни Джона Маккены следующие минуты были самыми долгими. Время тянулось, как застывающая смола, а он сам казался себя увязшей в ней мухой.
